...Уже стемнело и стало порядком прохладно, а парни даже не взяли куртки и перчатки. Их лица и руки щипал холод и из носов и ртов вырвались облачка воздуха. Луна бледно освещала слабо протоптанные тропинки. Они слишком задержались на своей прогулке, и это в любом случае не привело бы ни к чему хорошему: меньшим из зол было бы, если бы до них всего лишь докопался староста Джерард, и пошли бы слушки об их романе. Это забавно, с учётом того, что при всей странной сильной симпатии к Даки, Уиллоуби старался не компроментировать его перед Клемси. В конце концов, Уоллес был важен ему, как единственный реально хороший друг в этой жизни, и подставлять его под удар местной гомофобной шелупони Блейк не собирался. В новом Слотерхаусе тоже имелись не очень элегантные ребята, хотя до уровня бешенства Клегга вае же сильно не дотягивали. И все же Уиллоуби беспокоился, как бы на Даки не начали нападать с насмешками, посему не смел претендовать на его сердце, тем более, раз уж друг встречался с девушкой. Хотя самого Дона это словно вообще никак не волновало.
- Чего ты так взбеленился из-за этого мемориала, Даки? Там разные имена будут, - с одышкой спросил Уиллоуби, чуть не споткнувшись об корень.
- Имена жертв. А Клегг не жертва. Ради бога, разве тебе не противно от этой тупой лицемерной болтовни Хаусмана? Мы думали, его убили слизни, а он приехал и блеял как обычно виновато и неловко. Разве тебе не противно, что они хотят выгравировать там имя Клегга, которого должны были еще до моего приезда засудить за доведение Сеймура до самоубийства? Не противно после всего, что Клегг сделал с тобой? Он свёл тебя с ума и я уверен, что ты еще не все, о чем ты мне даже не рассказал,  что он с тобой творил. Он подстрелил этого идиота Хаусмана, а тот и сказать ничего не может. Держу пари, он никому не рассказал, кто выстрелил ему в бедро. Уилл, ты блять обязан разозлиться и поднять шум, а не смотреть потом на... Ай! - на этом моменте Дон, по всей видимости, наступил в ямку и чуть не упал, но Блейк схватил его за шкирку и поставил обратно. И спрятал взгляд. Это все было как-то неловко. Большинству окружающих Уилла людей было плевать на его чувства. А Дон злится за него так, будто за собственные унижения. Честно говоря, Блейк даже не до конца понимал и не до конца верил, что такое возможно. Да, он верил Донни, но это каким-то странным образом не мешало ему не очень верить, что в этой жизни нашёлся кто-то, кому не наплевать на него. Даже Сеймур бросил его: игнорировал после раскрытия, психовал и в итоге покончил с собой. Не пытался поделиться с ним и словно винил Уилла одного в том, что из-за их связи семья Сеймура его возненавидела и пригрозила лишить наследства. Уилл, конечно, тоже себя ненавидел, но... Лучше б тогда виконт убил самого Блейка. По крайней мере, так он думал весной, когда все случилось.
- Спасибо. Ты... кхм... хочешь закурить? - откровенность - это не про Уиллоуби. На него редко такое находило, желание рассказывать что-то, или рассыпаться на сантименты. Так что да, ему проще предложить лучшему другу закурить. Дон скептически приподнял бровь, глядя на него. О, он отлично понимал, по крайней мере, некоторую часть мыслей Уилла. Они знакомы всего-то три месяца, но Уоллес научился понимать, хотя сначала считал, по всей видимости, что его сосед не более, чем пиздопротивный вечно угашенный нюхательным табаком придурок. Но сейчас он смотрел меланхолично, в некотором смысле, вполне мягко. Достав из кармана фирменного пиджака мятую пачку сигарет, Уоллес поделил две последние штуки между собой и Уиллом, который в свою очередь достал зажигалку и поджёг обе сигареты:
- Я хотел дать свою, но как пожелаешь, - произнёс он, запуская свободную пятерню в отросшие тёмные волосы. Донни затянулся, следя взглядом за его жестом как-то особенно внимательно:
- Ты решил стать Рапунцель? - беззлобно усмехнулся русоволосый, выпуская облачко дыма. Блейк фыркнул, хихикая, но ничего ответил, только тоже сделал затяжку.
- Похоже, мы слишком далеко ушли в лес, Даки.
- Видимо, да. Извини, мне надо было развеяться.
- Я это видел и поэтому и потянул тебя прогуляться, так что не извиняйся.
Их любую возможную дальнейшую беседу обозвали вой, человеческие крики и стоны, а так же хруст веток. Уилл открыл было рот, как Дон сразу осёк его:
- Даже не заикайся про лис!
Уилл усмехнулся.
- Ладно. Пошли отсюда, а лучше побежали, мне все это не нравится.
И они побежали, но кто бы мог подумать, что почти на выходе из леса наткнутся на ужасающую картину? Нечто человекоподобное со светящимися жёлтыми глазами, все в крови, сидело в скрюченной позе над телом... явно местного студента. Чудище утробно урчало и рычало, облизываясь, и затем рвануло к ним, но как только увидело, что Уиллоуби встал между ним и Доном, затормозило, несколько секунд вечности посмотрело на них, развернулось и побежало прочь в лес.
- Какого... хрена?! - наконец выдохнул Уоллес и... толкнул Блейка в плечо [видимо, потому что не мог дотянуться, чтоб дать этому верзиле подзатыльник]: - Ты ебанулся? Оно могло тебя сожрать! Вечно ты пытаешься собой пожертвовать. Даже не смей так больше делать. Черт, чуть сердце не остановилось.
Уилл промолчал и подошёл к телу, попытался осмотреть его с помощью фонарика на телефоне.
- Слышь, это походу Джерард, - немного дрожащим голосом проговорил Уилл. - Трудно разглядеть, его голова разбита и лицо в крови.
Дон подошёл, наклонился и тут же отвернулся, стараясь победить рвотные рефлексы.
- Пиздец, господи. Он был хулиганом, но хотя бы меньшей мразью, чем Мэттью Клегг. Что это было за существо?
Уилл сморщился и отвернулся, выпрямившись.
- Я не знаю... я точно видел когти и клыки и эти жёлтые глаза... и кажется пару хвостов, но они были больше похожи на тень. А может, мне почудилось...
***
Не стоило рассказывать про когти, клыки, глаза и хвосты кому-либо. Все, кроме Дона, просто смеялись над ним. Некоторые начали шататься, что Уиллоуби и Дональд сами убили Джерарда, возможно, случайно в драке, из-за того, что он их доставал. Доказывать ошибочность этого дурацкого слуха у парней не было никаких ресурсов, и они старательно игнорировали шепотки.
Кто бы мог подумать, что через пару дней после происшествия в школу приедет агент ФБР?..

...Натаниэль не слушает его, совсем. Он так ненавидит его, так жгуче ненавидит, что перебивает, яростно выкрикивая:
— Заткнись! Заткнись! Заткнись! — кричит он так, что на миг Марк глохнет и жмурится. Но его заставляет покачнуться и открыть глаза сильная пощечина и последующие жестокие слова Натаниэля: — Не хочу тебя видеть и слышать, да и в принципе знать о твоём существовании. Ты — досадная ошибка природы, которой не должно было быть изначально. Почему твоя мама не сделала аборт? Какой кошмар. Посмотри на себя... ты такой жалкий. Как ты вообще живёшь? Хотя, зачем я с тобой разговариваю. Пойду-ка я, боюсь заразиться от тебя никчёмностью. — выпаливает Куртцберг. Каждое его бессердечное слово впивается Марку в сердце.
Ошибка природы. Аборт. Лучше б его мать сделала аборт. Марк ошарашенно пялится в лицо Нату - и получает от него плевок в свое. А потом рыжий художник просто уходит прочь. Марку кажется, что он задыхается от боли в груди, от горечи. Он съезжает спиной по стене, плотно зажимая рот обеими ладонями.
Ошибка, ошибка, ошибка...
Когда позже днем Маринетт спрашивает его о чем-то, Марк даже не слышит вопроса, но, кажется, она спросила, почему у него такие красные глаза. Он просто извиняется невнятно, стискивает зубы и панически бежит прочь.
***
Его ночь совершенно бессонная, он так и не смог закрыть глаз, не смог отпустить поток мыслей и расслабиться. Он просто лежал на спине и беззвучно рыдал, закусив основание большого пальца правой руки. Неужели он действительно настолько ранил Ната, что можно настолько ненавидеть? Неужели он заслуживает всех этих слов, этих плевков в лицо и пощечин? Он правда настолько омерзителен?..
Марк судорожно вздыхает в ночи.
Раньше Марк робко молча мечтал, что сможет хотя бы подружиться с Натом: наивно думал, что талантливый художник обязательно чист душой и добр ко всему живому. Да, он стеснялся признаться Нату в чувствах, он бы вряд ли осмелился. Но все же не приходило ему в голову, что человек его мечты будет столь ненавидеть его. Лучше бы Марка правда не существовало.
***
Так и не поспав ни минуты, он поднялся рано утром с постели, с отвращением посмотрел на себя в зеркале, умылся. Попытался замаскировать синяки под опухшими глазами, но получилось так себе. Завтрак в горло не полез. Мальчик тяжело вздохнул и отправился в коллеж, хотя до начала занятий было ещё много времени. Осенний ветер обдувал его лицо, и было довольно прохладно. Марк поежился. Усталось наваливалась на него и теперь он жалел о том, что не спал.  Было бы кстати купить стакан кофе в киоске, но те еще были закрыты. Ансьелю оставлось лишь тереть лицо дрожащими пальцами. В конце концов, когда он добрался до коллежа и начались занятия, его вырубило на первом уроке - у мадам Бюстье. Как ни странно, та не стала ругать его, но подошла после звонка и осторожно разбудила, пыталась распросить о том, что с ним происходит. Оказалось, Роуз Лавлён накануне видела издалека, что Натаниэль унизил его. Марку было нечего ответить. Он не хотел жаловаться доброй женщине на ее сына и мог лишь пролепетать, что он сам виноват. И тут же постарался ретироваться, оставив ее в недоумении. Позднее Аликс и Маринетт рассказали ей вкратце историю возникновения Ревёрсера несколько дней назад, ситуацию с тетрадью. Марк бы это не одобрил, но Аликс считала, что быть другом не значит умалчивать об ошибках. Она знада Ната и понимала, что он не в себе, а значит, его надо угомонить. Нельзя поощрять друга в его временном помутнении рассудка. К тому же, его странные проступки могу привести к повторной акуматизации Марка, что представляет опасность для всех, кто будет причастен или даже просто попадет под горячую руку Ревёрсера 2.0. Калин Бюстье была шокирована и растеряна поведением сына. Но пока совершенно не знада, что ей сделать.
Так или иначе, к обеду Марк, добитый издевками еще парочки школьных хулиганов был на взводе и решил, что ему нужно спрятаться и перевести дыхание, чтоб не словить акуму. Стремительно теряясь мыслями в спутанном состоянии, он спрятался в туалетной кабинке, закрывшись, он пытается решить, как унять эту душевную агонию. Внутренний голос услужливо посоветовал заглушить ее небольшой толикой физической боли.
Точно, в сумке есть канцелярский резак.
Достает его и снимает митенки с рук. И вскоре его пальцы и тыльные стороны ладоней покрываются паутиной тонких царапин, а глаза теряют ясность и концентрацию.
Но тут послышались звуки, указывающие на то, что в туалет кто-то зашел. Черт. Марк срочно оторвал кусок туалетной бумаги, завернул резак и спрятал в сумку, натянул перватки обратно, а затем нажал кнопку смыва, чтоб никто не заподозрил его в странном поведении. Иначе отправят к психологу или к кому там отправляют людей, которые вредят себе?.. Так или иначе, он вышел из кабинки, хотя лучше б оставался внутри, так как выйдя, он столкнулся с Натом. Тот, узрев ненавистного мальчишку, тут же довольно просиял и громко жутко рассмеялся.
— Так-так-так, ну и ну, вот это чудеса! Дерьмо само выбралось из унитаза! Фантастика! — опять такие унизительные слова. Марк лишь прикусил губу и нахмурился. Другой бы уже к черту послал, но у Ансьеля язык не поворачивался: все глубже под землю Натаниэль забивал его самооценку. Не то, чтоб Марк хотел верить, что он все это заслуживает, но сил возразить и защититься хоть словом уже не было. — У тебя слишком ровный тон кожи. Мне кажется, это нужно исправить! — заявил вдруг Куртцберг и... врезал ему кулаком по носу. Кровь начала капать на одежду. Марк был ошарашен и к тому же заторможен из-за усталости и недавнего психоза. Следующий удар пришёлся в живот, и Марк рухнул на колени, ударяясь ими о кафельный пол. Однако Ната не останавливает вид поверженного врага.
— Вооот, так-то лучше. Надеюсь, ты поймёшь, что нельзя играть с чувствами людей, жалкое ничтожество. Ты такой забавный. Кстати, я слышал, ты боишься пауков. Какой смешной. А я их люблю и даже ношу с собой.
Что? Откуда он узнал? Что он собирается сделать? Марк панически завертел головой, не в силах пока подняться с колен. С трудом он разглядел, как рыжий хулиган достал из кармана пиджака стеклянный пузырек и открыл крышку. А затем схватил Ансьеля за волосы и опрокинул на него пузырек, вытряхивая маленьких паучков. Марк почувствовал, как сердце бешено заколотилось. Он действительно адски боялся пауков, потому что в детстве тропический питомец матери укусил его, и Марк чуть не умер. Сначала он просто опасался восьминогих существ,  но со временем всякие хулиганы довели его арахнофобию до пика и удушающих панических атак при одном лишь взгляде на паука.
- Нет, нет, пожалуйста, убери их, н-не надо! - взвизгнул Ансьель, беспомощно трепыхаясь в руках Куртцберга. Все тело охватила дрожь и он едва мог продохнуть. Разум полностью отступил, освобождая путь ужасу. Кто прилетит быстрее, акума или амок?.. пауки ползали под кофтой и где-то в волосах, доводя Марка до исступления. Кровь из разбитого носа и порезов на руках стекала на пол туалета, куда капали еще и слезы. - Прошу тебя, убери их! Я же говорил, что я не собирался играть с твоими чувствами, клянусь! Пожалуйста, прекрати это!

Не верится, что Смитти в очередной раз повёлся на разводку в стиле "я адвокат, пора меня отпустить, потому что в соответствии  с уголовным законодательством, вы не можете меня тут держать." Двадцать лет. Двадцать лет он работает в полиции Лос-Анджелеса и...Впрочем, все мы знаем, что это Смитти. Злиться бесполезно, как и пытаться сказать ему, что всё это неправильно. Мы просто научились это исправлять.
Впрочем, радует его нелюбовь к ответственности любой и отсутствие всяческой амбициозности, если говорить про службу. Когда нас с Греем обоих не было в участке, тому пришлось оставить Смитти за главного, по старшинству званий. И боже мой, я буквально простился с ним, зная прекрасно, к каким событиям мы сможем вернуться. Индюки, наполнившие всё здание? Вода по пояс даже таким, как я? Участок сгорит? Всего ожидать было можно, на самом деле, а остаться не могли оба, отправившись в Сан-Квентин на УДО одного из ребят, которых вместе туда отправили, удостовериться, что это не случится. И были без телефонов. Я ничего абсолютно хорошего не ждал от участка, руководить которым на целый день остался Смитти. Даже не звонил потому туда, чтобы узнать обстановку, просто не мог психологически заставить себя. Беду лучше один раз увидеть, чем услышать о ней, думать о том всю дорогу потом, не зная реальную обстановку и потом увидеть, что ещё слабо пересказали.
Правда, вернулись когда, участок Мид-Уилшер всё ещё на своём месте стоял, вокруг не бегали слоны и кажется, все даже выглядели нормально. В полицейской форме, а не костюмах из звёздных войн, на стоянке не выступали панки и главное, что здание устояло. Правда, внутрь всё равно заходил с тяжёлым сердцем, плохо представляя, что Смитти  устроить мог внутри уже. Отпустить всех подозреваемых, потому что они попросили? Отпустить всех офицеров домой?...Что угодно ожидать можно было действительно. И когда увидел, что работа налажена, весьма сильно был удивлён тому, что мы застали.
Хорошо, что у нас есть Чен. Люси Чен, отобравшая у Смитти право руководить и наладившая работу всего участка. И поймавшая сегодня преступника, который с лёгкой душой уже собирался сегодня нас покинуть, потому что офицер ему разрешил. Прямо до допроса, который Анджела провести не успела, изучая материалы по этому грабежу. Потому что представился адвокатом и Смитти поверил ему. Понятия не имею, когда момент с этим парнем мы пропустили и почему он всё ещё с нами.
- Слушай, не успел сказать, но ты молодец, что перехватила того парня, я понятия не имею, что делать со Смитти. Потому что, ну, ты же понимаешь, что  это Смитти. Усмехаюсь только, подходя к Чен, даже если чувствую себя несколько  странно. Это она обычно болтает до такой степени активно, что иногда просто невыносимо становится. И с утра обычной, вроде бы, Люси Чен была, трещать начиная задолго до брифинга. Потом прокатились немного, пообщались с людьми и я как-то не заметил, где этот переход случился  до неё, уткнувшейся в телефон и отвечающей по делу, и по существу. Не слишком комфортно себя чувствую, словно ролями поменялись и я теперь оказался тем, кому надо разговорить напарника, не желающего идти на контакт. К тому же, её поведение с одной из свидетельницей слишком странным казалось, когда она на неё сорвалась. Это я обычно наезжаю, запугиваю, угрожаю, говорю про законы и выгляжу устрашающе, в то время, как Люси собой само очарование и лояльность представляет. Мы определённо сегодня поменялись ролями, судя по всему.
Пытаюсь общаться с ней на нормальные темы, сталкиваясь с нетипичной совсем реакцией. И понимаю, что либо у неё случилось что-то, либо я где-то вновь повёл себя грубо, но пока и понятия не имею, в какой момент. На автомате резким бываю, говорю иногда нечто грубое, не замечая этого. Хоть и не помню, чтобы сегодня было что-то такое. Вернулись в участок, спасли ситуацию со сбежавшим подозреваемым, заполнили несколько форм и думаю, в принципе, что можно было бы ещё разок прокатиться по улицам, посмотреть обстановку, а после закончить смену. К тому же, мне неловко у Чен выпытывать при всех, что между нами вдруг стало не так, лучше бы остаться вдвоём, даже если не кажется, что Люси готова к контакту.
- Поехали, Чен, сегодня вечер пятницы, на улице может быть не спокойно, перед тем, как закроем смену, лучше посмотрим обстановку на улицах. Вижу, как кивает, с весьма недовольным лицом и отправляется к выходу, не сказав даже слова. И я понятия не имею, на самом деле, что именно всё это значит. Глаза только закатываю, понимая прекрасно, что проблема определённая есть и даже если мне не хочется, решать её всё равно придётся.
Прыгаю на водительское сиденье, завожу автомобиль и после минуты гробового молчания, решаю всё-таки, что наверное, подходящий момент.
- Слушай, надо будет составить отчёт в департамент по арестам в ближайшие три дня, займёшься? Можешь со своим, а не моим именем, чтобы знали, кто проделал всю работу. Начинаю с привычной темы, вызывающей обычно у Люси энтузиазм. Цифры, документы, почаще мелькающее её имя в официальных документах. К тому же, она официально была моей помощницей, должна была делать всё это.
- Так, хорошо. Знаешь, что я не люблю вообще всё, что угодно обсуждать, но по-моему, нам надо поговорить о том, что происходит. Бросаю взгляд на Люси, уставившуюся в окно и явно не испытывающую желания со мной пообщаться. Почти уверен, что ничего плохого сегодня не сделал и даже ни разу не рявкнул на неё. День вообще на удивление мирно прошёл, мне кажется. Да и с утра всё было хорошо, когда заступали только. Терпеть не могу все эти разговоры о чувствах, всегда говорил Чен, что они неуместны. Но сегодня, судя по всему, избежать не получится.
- Что не так? Сформулировать чётко сейчас вряд ли могу, что именно не так. Мне же даже ничего не предъявляли, в конечном итоге, не пытались объяснить, что именно не так, в любимом стиле. Придётся самому выяснять, судя по всему. И вряд ли это обернётся в нечто хорошее.
- Ты не пытаешься мне прочитать гороскоп на сегодня,  не рассказываешь об очередных предложениях, которые придумала для внедрения мною и Греем, и не делаешь ничего в общем-то, как Чен, которую я знаю. В чём проблема? У самого настроение портится, словно я сделал что-то настолько серьёзное, что Люси даже шуточки оставила свои и не старается поболтать. С самого  первого дня, как мне её выдали в качестве новобранца, не помню чего-то подобного. Видимо, действительно что-то серьёзное произошло, причин чего я нащупать не могу, даже будучи весьма опытным копом.
Понимаю, что поговорить действительно стоит, а время нашей смены подходит к концу, притормаживаю в подходящем месте, глушу мотор и прикрываю на секунду глаза, пытаясь сконцентрироваться. Не знаю, в какой момент между нами сложно стало так всё. После прикрытия и всего, что произошло там или гораздо раньше. Но с этим определённо, разобраться нужно будет.
- Серьёзно, что такого днём случилось, что ты вдруг...такая? Понимаю, что звучит несколько грубовато, но лучше сформулировать не могу в данный момент. Это неловко, это сложно и  я понятия не имею, не нарушаю ли границ сейчас и правильно ли вообще себя сейчас веду. Не понимаю потому что, происходящее со мной связано или что-то личное, с родителями, к примеру. Они у неё те ещё ребята. А ещё, мы друзья и наверное, нужно коснуться её сейчас или сделать ещё что-нибудь, приличествующее ситуации. Но это ещё более неловким стать может. Чен лучше разбирается обычно в таких ситуациях, даёт мне советы, подходящие ситуации. А сейчас вообще без понятия. Привык на неё полагаться в таких вопросах.

fleurie & tommee profitt — midnight oil

[indent]сгребая пачку со стола, ногтем дерево задевая, полировку в отставку тем самым отправляя. хруст табака меж пальцев, плотно ютящегося в пепельной бумаге. росчерк привычного_инстинктивного движения по кремнию, и добытый огонь ласкает край сигареты. манит_дразнит, играет в привычные ласки пересохшего леса, со вспыхнувшей спичкой. откинувшись на стуле, гладковыбритый подбородок задумчиво потираешь. привычка свыше нам дана: любить, заботиться, защищать и убивать. идеального хищника аквамарином, по царапине на дубе. кажется кто-то из биб и боб, снова не внял твоим просьбам, не играть с ножами у батиного стола. флер раздражения на морщине залегает, с пометкой: отыскать виновного и призвать к ответственности. как только начнется пересменка упырьего патруля, разумеется. а до тех пор, у тебя полно времени на отыгрыш самоедской лайки, по системе станиславского.

[indent]смолы и никотин легкие обволакивают, растворяясь в вампирской регенерации, минуя нефтяные загрязнения легких. праздное занятие, глупая привычка, за которой можно уличить пару минут для себя. подумать, взвесить, отвлечься от происходящего вокруг и просто постоять. постоянный бег изматывает даже самого проворного и сильного хищника. ты вот уже более тысячи лет не мог найти покой и угол, в котором тебя не будут пинать метафорическим ботинком по ребрам. указывать что и кому ты должен, требовать, угрожать, ставить условия. последняя номинация целиком и полностью присуждалась волчице, разумеется. женщина ураган_ женщина победа. если бы каждый раз, после того как Маршалл разбивала твое сердце, ты покупал бы магнитик, то уже забыл бы какого цвета твой холодильник и как он выглядит. Хейли ножом по венам прохаживалась, не стесняясь вырисовывать вензеля. после того как она вернула себе человеческий облик, волчица четко обозначила рамки. забрала твою племянницу, своего блохастого мужа и переселилась на другую сторону улицы. аккурат под твои окна, дабы ты мог созерцать все их телячьи нежности вблизи. что это, как не новая веха в музее пыток имени Владислава Колосажателя.

[indent]собрать выводок костюмов от Бриони и переселиться подальше от рассадника шерсти, было твоей лучшей идеей. можно сказать, единственно верной. твое сердце нуждается в отдыхе, а разум в покое, которого судя по Наполеоновским планам Никлауса, ждать придется до прихода второго Ренессанса. все что оставалось, это сбежать и жить своей жизнью, не пересекая ее с семьей хотя бы на пятьдесят процентов. пока не грянет, хотя о чем это ты, уже грянуло. твое первое дитя, твой единственный сын, что оказался с заводским браком, четко обозначил свою позицию в городе. а два хвоста в виде Люсьена и Авроры, только еще больше добавляли миллилитров в вечернем стакане бурбона. очередная затяжка и добрый глоток из пузатого стакана, обласкали по голове невидимой рукой. а вот тишину и твое умиротворение, разбила об пол, так внезапно со стуком о железную рельсу, открывшаяся дверь. теперь ты уже не был уверен, что переоборудованный загородный склад, был идеальным местом для ведения твоих "сверхъестественных" дел.

[indent]— Эллен, ты как всегда пунктуальна. — приподняв сосуд с жидким золотом, ты поприветствовал вошедших. допив содержимое и оставив посуду на край, сделал еще одну затяжку. в то время как в просторное, наполненное свежим воздухом помещение, вошли шестеро вампиров, под предводительством прекрасной Эллен. ты встретил ее два года назад, она играла на пианино в местном джаз баре, собирала приличную публику и, кажется была всем довольна. к слову, оказалось что кровь она любит не меньше чем ноты Херби Хэнкока. на фоне любви к музыке вы и спелись. как эффектная брюнетка, корнями уходящая в адскую кухню, Эли была смышленой, безоговорочно дерзкой и что самое ценное, не давала спуску мужчинам. а как своего рода убежденный феминист, ты ловил кинки на сильных и независимых. сегодня и все предыдущие дни, бывшая жительница большого яблока, управлялась с группой из восьмерых мужиков и не ловила промахов, до сегодняшнего вечера.

[indent]оглядев нечто любопытное в руках Джесси и Кита, одна из твоих бровей, предательски чуть вздернулась вверх. — никак променяла Лиама и Шимуса на новую подружку. — это был даже не вопрос, а утверждение. вместо ответа, тебе аки подарок на рождество, к ногам, буквально кинули на вид безжизненное тело. оценив великолепие у мысков своих ботинок и тяжело вздохнув, ты вновь вопросительно глянул на Эл. — ребята наткнулись на нее в проулке. думали туристка, а оказалось что ведьма. но необычная. я такого еще не видела, да и парни тоже. — кто-то из кучки крякнул, подтверждая правдивость слов. — необычная говоришь... и что в ней такого особенного? — подперев пальцами подбородок, ты внимательно вглядывался в мимику вампирши. сколь сильно та лукавит и юлит. — она касанием словно магию из них вытягивала. впервые такое вижу. — встав с насиженного и теплого места, ты перешагнул через девицу и сунув по хозяйски левую руку в карман, начал расхаживать и жестикулировать правой. — то есть, ты хочешь сказать, что эти двое. . . ммм, скажем так, не самые интеллектуально обезображенные члены вампирского сообщества, вновь смели ослушаться твоего приказа. смею заметить, моего, прямого приказа, о запрете кормления на улицах. они захотели поживиться молодой студенточкой и схлопотали пару магических пасов, так? и вы решили притащить эту девицу сюда, потому-что, расправься с ней сами, вам не сносить головы? я все верно подметил, поправь если где-то ошибся. — шагнув к девчонке, наконец-то удостоил ее своего зрительного внимания. — она уже наказала их за эту ошибку. ты бы видел их, Элайджа. от ее прикосновения, их кожа стала становится серой, они будто умирали.

[indent]белые, практически пепельные волосы прикрывали светлое_мраморное личико. ресницы начали подрагивать, а глазные яблоки под веками нервно бегать. все это и не только, ярко сигнализировало о пробуждении новоиспеченной гостьи Нью Орлеана. а вместе с ней, просыпалось и некое любопытство. что же это за девица такая резвая, что смогла отправить в нокаут, двух полнокровных вампиров со стажем больше года. плюсом, ее сила вызывала некую интригу. о сифонах ты слышал из уст в уста. говорят что это не правильные ведьмы, от которых отказываются даже родные и близкие, не то что ковены. и ты первый в городе, кто узнал о появление данной диковины. — кажется вы слишком сильно ее приложили, у девушки теперь из-за вашей неуверенности в собственных силах, будет мигрень. — как только ее большие глаза блюдца распахнулись на всю широкую, ты протянул ей руку, дабы помочь подняться. но вместо того чтобы воспользоваться твоими услугами джентльмена, барышня предпочла подняться сама. — было бы предложено. — заложив руки за спину, ты прошел к столу, за повторным разливом высокоградусного. — меня зовут Элайджа. — звук расплескивающейся жидкость, тут же рассек комнату и отразился в каждом вампирском ухе.

[indent]— а ты, видимо отлично умеешь заводить друзей. — бурбон приятно обжег горло, заставив нежно цыкнуть, да на краткий миг оглядеть потолок над головой. — прости за грубость, некоторые вампиры не обучены этикету обращения с дамами. с другой стороны, ты как я вижу, способна постоять за себя, если того потребует случай. — допив и освободив руки от посуды, ты облизнул губы, визуально очерчивая аккуратное ушко, за которое ведьма только что заправила снежную прядь. — ну, раз уж все мы здесь успели познакомиться поближе в столь краткий срок, было бы чудесно узнать кто ты такая и что делаешь в Новом Орлеане? местные ковены не особо жалуют приезжих ведьм, так что на красную ковровую рассчитывать не приходится. значит, у тебя есть свои, определенные цели в этом городе.

fleurie & tommee profitt — midnight oil

[indent]сгребая пачку со стола, ногтем дерево задевая, полировку в отставку тем самым отправляя. хруст табака меж пальцев, плотно ютящегося в пепельной бумаге. росчерк привычного_инстинктивного движения по кремнию, и добытый огонь ласкает край сигареты. манит_дразнит, играет в привычные ласки пересохшего леса, со вспыхнувшей спичкой. откинувшись на стуле, гладковыбритый подбородок задумчиво потираешь. привычка свыше нам дана: любить, заботиться, защищать и убивать. идеального хищника аквамарином, по царапине на дубе. кажется кто-то из биб и боб, снова не внял твоим просьбам, не играть с ножами у батиного стола. флер раздражения на морщине залегает, с пометкой: отыскать виновного и призвать к ответственности. как только начнется пересменка упырьего патруля, разумеется. а до тех пор, у тебя полно времени на отыгрыш самоедской лайки, по системе станиславского.

[indent]смолы и никотин легкие обволакивают, растворяясь в вампирской регенерации, минуя нефтяные загрязнения легких. праздное занятие, глупая привычка, за которой можно уличить пару минут для себя. подумать, взвесить, отвлечься от происходящего вокруг и просто постоять. постоянный бег изматывает даже самого проворного и сильного хищника. ты вот уже более тысячи лет не мог найти покой и угол, в котором тебя не будут пинать метафорическим ботинком по ребрам. указывать что и кому ты должен, требовать, угрожать, ставить условия. последняя номинация целиком и полностью присуждалась волчице, разумеется. женщина ураган_ женщина победа. если бы каждый раз, после того как Маршалл разбивала твое сердце, ты покупал бы магнитик, то уже забыл бы какого цвета твой холодильник и как он выглядит. Хейли ножом по венам прохаживалась, не стесняясь вырисовывать вензеля. после того как она вернула себе человеческий облик, волчица четко обозначила рамки. забрала твою племянницу, своего блохастого мужа и переселилась на другую сторону улицы. аккурат под твои окна, дабы ты мог созерцать все их телячьи нежности вблизи. что это, как не новая веха в музее пыток имени Владислава Колосажателя.

[indent]собрать выводок костюмов от Бриони и переселиться подальше от рассадника шерсти, было твоей лучшей идеей. можно сказать, единственно верной. твое сердце нуждается в отдыхе, а разум в покое, которого судя по Наполеоновским планам Никлауса, ждать придется до прихода второго Ренессанса. все что оставалось, это сбежать и жить своей жизнью, не пересекая ее с семьей хотя бы на пятьдесят процентов. пока не грянет, хотя о чем это ты, уже грянуло. твое первое дитя, твой единственный сын, что оказался с заводским браком, четко обозначил свою позицию в городе. а два хвоста в виде Люсьена и Авроры, только еще больше добавляли миллилитров в вечернем стакане бурбона. очередная затяжка и добрый глоток из пузатого стакана, обласкали по голове невидимой рукой. а вот тишину и твое умиротворение, разбила об пол, так внезапно со стуком о железную рельсу, открывшаяся дверь. теперь ты уже не был уверен, что переоборудованный загородный склад, был идеальным местом для ведения твоих "сверхъестественных" дел.

[indent]— Эллен, ты как всегда пунктуальна. — приподняв сосуд с жидким золотом, ты поприветствовал вошедших. допив содержимое и оставив посуду на край, сделал еще одну затяжку. в то время как в просторное, наполненное свежим воздухом помещение, вошли шестеро вампиров, под предводительством прекрасной Эллен. ты встретил ее два года назад, она играла на пианино в местном джаз баре, собирала приличную публику и, кажется была всем довольна. к слову, оказалось что кровь она любит не меньше чем ноты Херби Хэнкока. на фоне любви к музыке вы и спелись. как эффектная брюнетка, корнями уходящая в адскую кухню, Эли была смышленой, безоговорочно дерзкой и что самое ценное, не давала спуску мужчинам. а как своего рода убежденный феминист, ты ловил кинки на сильных и независимых. сегодня и все предыдущие дни, бывшая жительница большого яблока, управлялась с группой из восьмерых мужиков и не ловила промахов, до сегодняшнего вечера.

[indent]оглядев нечто любопытное в руках Джесси и Кита, одна из твоих бровей, предательски чуть вздернулась вверх. — никак променяла Лиама и Шимуса на новую подружку. — это был даже не вопрос, а утверждение. вместо ответа, тебе аки подарок на рождество, к ногам, буквально кинули на вид безжизненное тело. оценив великолепие у мысков своих ботинок и тяжело вздохнув, ты вновь вопросительно глянул на Эл. — ребята наткнулись на нее в проулке. думали туристка, а оказалось что ведьма. но необычная. я такого еще не видела, да и парни тоже. — кто-то из кучки крякнул, подтверждая правдивость слов. — необычная говоришь... и что в ней такого особенного? — подперев пальцами подбородок, ты внимательно вглядывался в мимику вампирши. сколь сильно та лукавит и юлит. — она касанием словно магию из них вытягивала. впервые такое вижу. — встав с насиженного и теплого места, ты перешагнул через девицу и сунув по хозяйски левую руку в карман, начал расхаживать и жестикулировать правой. — то есть, ты хочешь сказать, что эти двое. . . ммм, скажем так, не самые интеллектуально обезображенные члены вампирского сообщества, вновь смели ослушаться твоего приказа. смею заметить, моего, прямого приказа, о запрете кормления на улицах. они захотели поживиться молодой студенточкой и схлопотали пару магических пасов, так? и вы решили притащить эту девицу сюда, потому-что, расправься с ней сами, вам не сносить головы? я все верно подметил, поправь если где-то ошибся. — шагнув к девчонке, наконец-то удостоил ее своего зрительного внимания. — она уже наказала их за эту ошибку. ты бы видел их, Элайджа. от ее прикосновения, их кожа стала становится серой, они будто умирали.

[indent]белые, практически пепельные волосы прикрывали светлое_мраморное личико. ресницы начали подрагивать, а глазные яблоки под веками нервно бегать. все это и не только, ярко сигнализировало о пробуждении новоиспеченной гостьи Нью Орлеана. а вместе с ней, просыпалось и некое любопытство. что же это за девица такая резвая, что смогла отправить в нокаут, двух полнокровных вампиров со стажем больше года. плюсом, ее сила вызывала некую интригу. о сифонах ты слышал из уст в уста. говорят что это не правильные ведьмы, от которых отказываются даже родные и близкие, не то что ковены. и ты первый в городе, кто узнал о появление данной диковины. — кажется вы слишком сильно ее приложили, у девушки теперь из-за вашей неуверенности в собственных силах, будет мигрень. — как только ее большие глаза блюдца распахнулись на всю широкую, ты протянул ей руку, дабы помочь подняться. но вместо того чтобы воспользоваться твоими услугами джентльмена, барышня предпочла подняться сама. — было бы предложено. — заложив руки за спину, ты прошел к столу, за повторным разливом высокоградусного. — меня зовут Элайджа. — звук расплескивающейся жидкость, тут же рассек комнату и отразился в каждом вампирском ухе.

[indent]— а ты, видимо отлично умеешь заводить друзей. — бурбон приятно обжег горло, заставив нежно цыкнуть, да на краткий миг оглядеть потолок над головой. — прости за грубость, некоторые вампиры не обучены этикету обращения с дамами. с другой стороны, ты как я вижу, способна постоять за себя, если того потребует случай. — допив и освободив руки от посуды, ты облизнул губы, визуально очерчивая аккуратное ушко, за которое ведьма только что заправила снежную прядь. — ну, раз уж все мы здесь успели познакомиться поближе в столь краткий срок, было бы чудесно узнать кто ты такая и что делаешь в Новом Орлеане? местные ковены не особо жалуют приезжих ведьм, так что на красную ковровую рассчитывать не приходится. значит, у тебя есть свои, определенные цели в этом городе.

...Уже стемнело и стало порядком прохладно, а парни даже не взяли куртки и перчатки. Их лица и руки щипал холод и из носов и ртов вырвались облачка воздуха. Луна бледно освещала слабо протоптанные тропинки. Они слишком задержались на своей прогулке, и это в любом случае не привело бы ни к чему хорошему: меньшим из зол было бы, если бы до них всего лишь докопался староста Джерард, и пошли бы слушки об их романе. Это забавно, с учётом того, что при всей странной сильной симпатии к Даки, Уиллоуби старался не компроментировать его перед Клемси. В конце концов, Уоллес был важен ему, как единственный реально хороший друг в этой жизни, и подставлять его под удар местной гомофобной шелупони Блейк не собирался. В новом Слотерхаусе тоже имелись не очень элегантные ребята, хотя до уровня бешенства Клегга вае же сильно не дотягивали. И все же Уиллоуби беспокоился, как бы на Даки не начали нападать с насмешками, посему не смел претендовать на его сердце, тем более, раз уж друг встречался с девушкой. Хотя самого Дона это словно вообще никак не волновало.
- Чего ты так взбеленился из-за этого мемориала, Даки? Там разные имена будут, - с одышкой спросил Уиллоуби, чуть не споткнувшись об корень.
- Имена жертв. А Клегг не жертва. Ради бога, разве тебе не противно от этой тупой лицемерной болтовни Хаусмана? Мы думали, его убили слизни, а он приехал и блеял как обычно виновато и неловко. Разве тебе не противно, что они хотят выгравировать там имя Клегга, которого должны были еще до моего приезда засудить за доведение Сеймура до самоубийства? Не противно после всего, что Клегг сделал с тобой? Он свёл тебя с ума и я уверен, что ты еще не все, о чем ты мне даже не рассказал,  что он с тобой творил. Он подстрелил этого идиота Хаусмана, а тот и сказать ничего не может. Держу пари, он никому не рассказал, кто выстрелил ему в бедро. Уилл, ты блять обязан разозлиться и поднять шум, а не смотреть потом на... Ай! - на этом моменте Дон, по всей видимости, наступил в ямку и чуть не упал, но Блейк схватил его за шкирку и поставил обратно. И спрятал взгляд. Это все было как-то неловко. Большинству окружающих Уилла людей было плевать на его чувства. А Дон злится за него так, будто за собственные унижения. Честно говоря, Блейк даже не до конца понимал и не до конца верил, что такое возможно. Да, он верил Донни, но это каким-то странным образом не мешало ему не очень верить, что в этой жизни нашёлся кто-то, кому не наплевать на него. Даже Сеймур бросил его: игнорировал после раскрытия, психовал и в итоге покончил с собой. Не пытался поделиться с ним и словно винил Уилла одного в том, что из-за их связи семья Сеймура его возненавидела и пригрозила лишить наследства. Уилл, конечно, тоже себя ненавидел, но... Лучше б тогда виконт убил самого Блейка. По крайней мере, так он думал весной, когда все случилось.
- Спасибо. Ты... кхм... хочешь закурить? - откровенность - это не про Уиллоуби. На него редко такое находило, желание рассказывать что-то, или рассыпаться на сантименты. Так что да, ему проще предложить лучшему другу закурить. Дон скептически приподнял бровь, глядя на него. О, он отлично понимал, по крайней мере, некоторую часть мыслей Уилла. Они знакомы всего-то три месяца, но Уоллес научился понимать, хотя сначала считал, по всей видимости, что его сосед не более, чем пиздопротивный вечно угашенный нюхательным табаком придурок. Но сейчас он смотрел меланхолично, в некотором смысле, вполне мягко. Достав из кармана фирменного пиджака мятую пачку сигарет, Уоллес поделил две последние штуки между собой и Уиллом, который в свою очередь достал зажигалку и поджёг обе сигареты:
- Я хотел дать свою, но как пожелаешь, - произнёс он, запуская свободную пятерню в отросшие тёмные волосы. Донни затянулся, следя взглядом за его жестом как-то особенно внимательно:
- Ты решил стать Рапунцель? - беззлобно усмехнулся русоволосый, выпуская облачко дыма. Блейк фыркнул, хихикая, но ничего ответил, только тоже сделал затяжку.
- Похоже, мы слишком далеко ушли в лес, Даки.
- Видимо, да. Извини, мне надо было развеяться.
- Я это видел и поэтому и потянул тебя прогуляться, так что не извиняйся.
Их любую возможную дальнейшую беседу обозвали вой, человеческие крики и стоны, а так же хруст веток. Уилл открыл было рот, как Дон сразу осёк его:
- Даже не заикайся про лис!
Уилл усмехнулся.
- Ладно. Пошли отсюда, а лучше побежали, мне все это не нравится.
И они побежали, но кто бы мог подумать, что почти на выходе из леса наткнутся на ужасающую картину? Нечто человекоподобное со светящимися жёлтыми глазами, все в крови, сидело в скрюченной позе над телом... явно местного студента. Чудище утробно урчало и рычало, облизываясь, и затем рвануло к ним, но как только увидело, что Уиллоуби встал между ним и Доном, затормозило, несколько секунд вечности посмотрело на них, развернулось и побежало прочь в лес.
- Какого... хрена?! - наконец выдохнул Уоллес и... толкнул Блейка в плечо [видимо, потому что не мог дотянуться, чтоб дать этому верзиле подзатыльник]: - Ты ебанулся? Оно могло тебя сожрать! Вечно ты пытаешься собой пожертвовать. Даже не смей так больше делать. Черт, чуть сердце не остановилось.
Уилл промолчал и подошёл к телу, попытался осмотреть его с помощью фонарика на телефоне.
- Слышь, это походу Джерард, - немного дрожащим голосом проговорил Уилл. - Трудно разглядеть, его голова разбита и лицо в крови.
Дон подошёл, наклонился и тут же отвернулся, стараясь победить рвотные рефлексы.
- Пиздец, господи. Он был хулиганом, но хотя бы меньшей мразью, чем Мэттью Клегг. Что это было за существо?
Уилл сморщился и отвернулся, выпрямившись.
- Я не знаю... я точно видел когти и клыки и эти жёлтые глаза... и кажется пару хвостов, но они были больше похожи на тень. А может, мне почудилось...
***
Не стоило рассказывать про когти, клыки, глаза и хвосты кому-либо. Все, кроме Дона, просто смеялись над ним. Некоторые начали шататься, что Уиллоуби и Дональд сами убили Джерарда, возможно, случайно в драке, из-за того, что он их доставал. Доказывать ошибочность этого дурацкого слуха у парней не было никаких ресурсов, и они старательно игнорировали шепотки.
Кто бы мог подумать, что через пару дней после происшествия в школу приедет агент ФБР?..

fleurie & tommee profitt — midnight oil

[indent]сгребая пачку со стола, ногтем дерево задевая, полировку в отставку тем самым отправляя. хруст табака меж пальцев, плотно ютящегося в пепельной бумаге. росчерк привычного_инстинктивного движения по кремнию, и добытый огонь ласкает край сигареты. манит_дразнит, играет в привычные ласки пересохшего леса, со вспыхнувшей спичкой. откинувшись на стуле, гладковыбритый подбородок задумчиво потираешь. привычка свыше нам дана: любить, заботиться, защищать и убивать. идеального хищника аквамарином, по царапине на дубе. кажется кто-то из биб и боб, снова не внял твоим просьбам, не играть с ножами у батиного стола. флер раздражения на морщине залегает, с пометкой: отыскать виновного и призвать к ответственности. как только начнется пересменка упырьего патруля, разумеется. а до тех пор, у тебя полно времени на отыгрыш самоедской лайки, по системе станиславского.

[indent]смолы и никотин легкие обволакивают, растворяясь в вампирской регенерации, минуя нефтяные загрязнения легких. праздное занятие, глупая привычка, за которой можно уличить пару минут для себя. подумать, взвесить, отвлечься от происходящего вокруг и просто постоять. постоянный бег изматывает даже самого проворного и сильного хищника. ты вот уже более тысячи лет не мог найти покой и угол, в котором тебя не будут пинать метафорическим ботинком по ребрам. указывать что и кому ты должен, требовать, угрожать, ставить условия. последняя номинация целиком и полностью присуждалась волчице, разумеется. женщина ураган_ женщина победа. если бы каждый раз, после того как Маршалл разбивала твое сердце, ты покупал бы магнитик, то уже забыл бы какого цвета твой холодильник и как он выглядит. Хейли ножом по венам прохаживалась, не стесняясь вырисовывать вензеля. после того как она вернула себе человеческий облик, волчица четко обозначила рамки. забрала твою племянницу, своего блохастого мужа и переселилась на другую сторону улицы. аккурат под твои окна, дабы ты мог созерцать все их телячьи нежности вблизи. что это, как не новая веха в музее пыток имени Владислава Колосажателя.

[indent]собрать выводок костюмов от Бриони и переселиться подальше от рассадника шерсти, было твоей лучшей идеей. можно сказать, единственно верной. твое сердце нуждается в отдыхе, а разум в покое, которого судя по Наполеоновским планам Никлауса, ждать придется до прихода второго Ренессанса. все что оставалось, это сбежать и жить своей жизнью, не пересекая ее с семьей хотя бы на пятьдесят процентов. пока не грянет, хотя о чем это ты, уже грянуло. твое первое дитя, твой единственный сын, что оказался с заводским браком, четко обозначил свою позицию в городе. а два хвоста в виде Люсьена и Авроры, только еще больше добавляли миллилитров в вечернем стакане бурбона. очередная затяжка и добрый глоток из пузатого стакана, обласкали по голове невидимой рукой. а вот тишину и твое умиротворение, разбила об пол, так внезапно со стуком о железную рельсу, открывшаяся дверь. теперь ты уже не был уверен, что переоборудованный загородный склад, был идеальным местом для ведения твоих "сверхъестественных" дел.

[indent]— Эллен, ты как всегда пунктуальна. — приподняв сосуд с жидким золотом, ты поприветствовал вошедших. допив содержимое и оставив посуду на край, сделал еще одну затяжку. в то время как в просторное, наполненное свежим воздухом помещение, вошли шестеро вампиров, под предводительством прекрасной Эллен. ты встретил ее два года назад, она играла на пианино в местном джаз баре, собирала приличную публику и, кажется была всем довольна. к слову, оказалось что кровь она любит не меньше чем ноты Херби Хэнкока. на фоне любви к музыке вы и спелись. как эффектная брюнетка, корнями уходящая в адскую кухню, Эли была смышленой, безоговорочно дерзкой и что самое ценное, не давала спуску мужчинам. а как своего рода убежденный феминист, ты ловил кинки на сильных и независимых. сегодня и все предыдущие дни, бывшая жительница большого яблока, управлялась с группой из восьмерых мужиков и не ловила промахов, до сегодняшнего вечера.

[indent]оглядев нечто любопытное в руках Джесси и Кита, одна из твоих бровей, предательски чуть вздернулась вверх. — никак променяла Лиама и Шимуса на новую подружку. — это был даже не вопрос, а утверждение. вместо ответа, тебе аки подарок на рождество, к ногам, буквально кинули на вид безжизненное тело. оценив великолепие у мысков своих ботинок и тяжело вздохнув, ты вновь вопросительно глянул на Эл. — ребята наткнулись на нее в проулке. думали туристка, а оказалось что ведьма. но необычная. я такого еще не видела, да и парни тоже. — кто-то из кучки крякнул, подтверждая правдивость слов. — необычная говоришь... и что в ней такого особенного? — подперев пальцами подбородок, ты внимательно вглядывался в мимику вампирши. сколь сильно та лукавит и юлит. — она касанием словно магию из них вытягивала. впервые такое вижу. — встав с насиженного и теплого места, ты перешагнул через девицу и сунув по хозяйски левую руку в карман, начал расхаживать и жестикулировать правой. — то есть, ты хочешь сказать, что эти двое. . . ммм, скажем так, не самые интеллектуально обезображенные члены вампирского сообщества, вновь смели ослушаться твоего приказа. смею заметить, моего, прямого приказа, о запрете кормления на улицах. они захотели поживиться молодой студенточкой и схлопотали пару магических пасов, так? и вы решили притащить эту девицу сюда, потому-что, расправься с ней сами, вам не сносить головы? я все верно подметил, поправь если где-то ошибся. — шагнув к девчонке, наконец-то удостоил ее своего зрительного внимания. — она уже наказала их за эту ошибку. ты бы видел их, Элайджа. от ее прикосновения, их кожа стала становится серой, они будто умирали.

[indent]белые, практически пепельные волосы прикрывали светлое_мраморное личико. ресницы начали подрагивать, а глазные яблоки под веками нервно бегать. все это и не только, ярко сигнализировало о пробуждении новоиспеченной гостьи Нью Орлеана. а вместе с ней, просыпалось и некое любопытство. что же это за девица такая резвая, что смогла отправить в нокаут, двух полнокровных вампиров со стажем больше года. плюсом, ее сила вызывала некую интригу. о сифонах ты слышал из уст в уста. говорят что это не правильные ведьмы, от которых отказываются даже родные и близкие, не то что ковены. и ты первый в городе, кто узнал о появление данной диковины. — кажется вы слишком сильно ее приложили, у девушки теперь из-за вашей неуверенности в собственных силах, будет мигрень. — как только ее большие глаза блюдца распахнулись на всю широкую, ты протянул ей руку, дабы помочь подняться. но вместо того чтобы воспользоваться твоими услугами джентльмена, барышня предпочла подняться сама. — было бы предложено. — заложив руки за спину, ты прошел к столу, за повторным разливом высокоградусного. — меня зовут Элайджа. — звук расплескивающейся жидкость, тут же рассек комнату и отразился в каждом вампирском ухе.

[indent]— а ты, видимо отлично умеешь заводить друзей. — бурбон приятно обжег горло, заставив нежно цыкнуть, да на краткий миг оглядеть потолок над головой. — прости за грубость, некоторые вампиры не обучены этикету обращения с дамами. с другой стороны, ты как я вижу, способна постоять за себя, если того потребует случай. — допив и освободив руки от посуды, ты облизнул губы, визуально очерчивая аккуратное ушко, за которое ведьма только что заправила снежную прядь. — ну, раз уж все мы здесь успели познакомиться поближе в столь краткий срок, было бы чудесно узнать кто ты такая и что делаешь в Новом Орлеане? местные ковены не особо жалуют приезжих ведьм, так что на красную ковровую рассчитывать не приходится. значит, у тебя есть свои, определенные цели в этом городе.

Оранжевый закат ярко пылал над небосклоном, медленно опускаясь за горизонт планеты. Асока стояла посреди небольшой поляны, сплошь усыпанной высокими травами, и с интересом наблюдала за Эзрой. Они совсем недавно познакомились, но Тано было любопытно посмотреть на его тренировку, оценить потенциал этого мальчишки. И зрелище, которое представало перед её глазами, умиляло тогруту.

«Желание быстрого обретения знаний, безудержное стремление обрести как можно больше силы, кого-то он мне напоминает…» — женщина едва заметно хитро ухмыльнулась, глядя на то, как Бриджер резко орудует мечом, а затем решила подойти поближе.

— Сила и мощь, говоришь? Дайка посмотреть, — Асока спокойно протянула руку вперёд, попросив Эзру передать ей оружие.

Хитрый план, как преподать самонадеянному Бриджеру хороший урок, родился за секунду, и ловкие оранжевые пальчики спешно извлекли кристалл из рукоятки.

— Эй, что ты делаешь?! — в один момент послышалось недовольное восклицание Эзры.

— Учу тебя, — резко, дерзко и почти нагло отозвалась Тано, — Попробуй теперь отразить мои атаки и показать мне ту силу, о которой ты только что говорил…

Одним лёгким движением Асока взмахнула рукой, оправляя кристалл из меча Бриджера куда-то в неизвестном направлении, среди высоких изумрудных трав, а вторым — моментально вернула разобранный меч своему «зазнавшемуся» ученику.

Ещё через секунду её белые клинки, будто сами прыгнули в руки тогруте, и, не давая Эзре ни минуты на раздумья, женщина атаковала его.

— Эй, так не честно! Я не могу защититься без кристалла… Я не могу найти его…

Как и думала Асока, посыпались хаотичные оправдания по поводу «жёсткости» её обучения, но Тано изначально была к этому готова, пожалуй, даже она и ждала такой реакции.

— Бои с настоящими противниками никогда не бывают честными. Сконцентрируйся. Попробуй ощутить его через Силу… — быстро бросила короткий совет тогрута, при этом не переставая всё так же настойчиво нападать на Эзру.

Взмах мечом, ещё один, очередной приём… И вот её тактика удалась.

«Похоже, Эзра действительно учится так же быстро, как я предполагала», — только и успела про себя подумать женщина, прежде, чем новая её дерзкая атака легко была блокирована уже полностью собранным световым мечом Бриджера.

— Надеюсь, этот урок чему-то тебя научил, — загадочно ухмыляясь, Тано деактивировала свои белые световые клинки и чуть отошла от Эзры.

Ответ, который она получила от Бриджера, полностью её удовлетворил. Будь то, джедай, или серый джедай, не столь важно, никогда нельзя забывать о самоконтроле, никогда нельзя поддаваться пьянящему соблазну быстрого обретения мощи и гордыне, никогда нельзя терять гармонию и баланс с Силой. Асоке хотелось верить, что она, сейчас, в самом начале пути молодого джедая, смогла донести до него эту простую, но первую и крайне важную истину.

Желание непомерной Силы, гордыня, самопревозношение, излишние несбалансированные эмоции ведут на тёмную сторону. И хоть Асока уже давно не была джедаем в полной мере, она почему-то чувствовала, что должна была уберечь от подобных ошибок, уберечь друзей и близких, так, как когда-то она не смогла уберечь… Его…

Оранжевый закат ярко пылал над небосклоном, медленно опускаясь за горизонт планеты. Асока стояла посреди небольшой поляны, сплошь усыпанной высокими травами, и с интересом наблюдала за Эзрой. Они совсем недавно познакомились, но Тано было любопытно посмотреть на его тренировку, оценить потенциал этого мальчишки. И зрелище, которое представало перед её глазами, умиляло тогруту.

«Желание быстрого обретения знаний, безудержное стремление обрести как можно больше силы, кого-то он мне напоминает…» — женщина едва заметно хитро ухмыльнулась, глядя на то, как Бриджер резко орудует мечом, а затем решила подойти поближе.

— Сила и мощь, говоришь? Дайка посмотреть, — Асока спокойно протянула руку вперёд, попросив Эзру передать ей оружие.

Хитрый план, как преподать самонадеянному Бриджеру хороший урок, родился за секунду, и ловкие оранжевые пальчики спешно извлекли кристалл из рукоятки.

— Эй, что ты делаешь?! — в один момент послышалось недовольное восклицание Эзры.

— Учу тебя, — резко, дерзко и почти нагло отозвалась Тано, — Попробуй теперь отразить мои атаки и показать мне ту силу, о которой ты только что говорил…

Одним лёгким движением Асока взмахнула рукой, оправляя кристалл из меча Бриджера куда-то в неизвестном направлении, среди высоких изумрудных трав, а вторым — моментально вернула разобранный меч своему «зазнавшемуся» ученику.

Ещё через секунду её белые клинки, будто сами прыгнули в руки тогруте, и, не давая Эзре ни минуты на раздумья, женщина атаковала его.

— Эй, так не честно! Я не могу защититься без кристалла… Я не могу найти его…

Как и думала Асока, посыпались хаотичные оправдания по поводу «жёсткости» её обучения, но Тано изначально была к этому готова, пожалуй, даже она и ждала такой реакции.

— Бои с настоящими противниками никогда не бывают честными. Сконцентрируйся. Попробуй ощутить его через Силу… — быстро бросила короткий совет тогрута, при этом не переставая всё так же настойчиво нападать на Эзру.

Взмах мечом, ещё один, очередной приём… И вот её тактика удалась.

«Похоже, Эзра действительно учится так же быстро, как я предполагала», — только и успела про себя подумать женщина, прежде, чем новая её дерзкая атака легко была блокирована уже полностью собранным световым мечом Бриджера.

— Надеюсь, этот урок чему-то тебя научил, — загадочно ухмыляясь, Тано деактивировала свои белые световые клинки и чуть отошла от Эзры.

Ответ, который она получила от Бриджера, полностью её удовлетворил. Будь то, джедай, или серый джедай, не столь важно, никогда нельзя забывать о самоконтроле, никогда нельзя поддаваться пьянящему соблазну быстрого обретения мощи и гордыне, никогда нельзя терять гармонию и баланс с Силой. Асоке хотелось верить, что она, сейчас, в самом начале пути молодого джедая, смогла донести до него эту простую, но первую и крайне важную истину.

Желание непомерной Силы, гордыня, самопревозношение, излишние несбалансированные эмоции ведут на тёмную сторону. И хоть Асока уже давно не была джедаем в полной мере, она почему-то чувствовала, что должна была уберечь от подобных ошибок, уберечь друзей и близких, так, как когда-то она не смогла уберечь… Его…

только сменился на Терри, представлю, как будет от его лица.

Утро первого сентября солнечное. Слишком. В отличие от настроения Зои. Забавно, если учесть, что она так ждала этого дня, когда собирала вещи, садилась на самолёт и летела в Париж. К своей семье. Ждала дня, когда поступит в лицей в другом городе, сменит обстановку с надеждой, что здесь ее не будут дразнить. Ждала дня, когда найдёт новых друзей.
Теперь ей страшно.
Зои думает о том, кто она есть такая. Дочь мэра и модного критика. Людей слишком известных и богатых. Таких, как она, никогда не любят - только притворяются, чтобы получить бонусы.
Зои хмурится, глядя на свое отражение: бледное щекастое лицо с веснушками и синяками под глазами. Простецкое такое лицо. Усталое и измученное. Не подобает дочери видных людей. Мама и сестра будут недовольны, она же их опозорит в лицее уже на самом крыльце. Они будут ворчать и кричать.
Она берет расчёску и рассеянно водит ею без толку по светлым - блондинистым и окрашенным розовым - волосам. Ее глаза широко раскрыты в разрастающейся панике. Маринетт, милая и энергичная девушка из пекарни, с которой Зои подружилась в первый день своего приезда и общалась несколько дней, которая водила по местным достопримечательностям, тоже поступает в этот лицей. Они наверняка увидятся, и Маринетт ее узнает. И узнает, что она сестра Хлои. То, что Зои скрывала до последнего момента. Сначала она хотела сказать, но когда в новостях что-то говорили о какой-то дурацкой выходе Хлои, Мари упёрлась руки в бока и возмущалась тому, что Хлоя слишком много себе позволяет просто потому, что является дочерью мэра и манипулирует им. Это было правдой. Хлоя человек непростой в общении. И Зои стало стыдно признаваться новой подруге в том, чья она родственница.
Но теперь, ей придется. Потому что правда все равно выплывает наружу.
***
- А вот моя сестра, Зои, - без особой радости представляет ее Хлоя в холле лицея компании каких-то девчонок, которые подобно Сабрине Ренкомпри привыкли подлизываться к богатеньким сверстникам. Они осматривают Зои без особого интереса, и она отвечает им тем же, немного оборачивается и замечает удивленную Маринетт, машет ей рукой. Хлоя замечает это и фыркает:
- Ты что, знакома с Дюпен-Чен? Это с ней ты гуляла все эти дни? Ну и вкусы у тебя, конечно, - она морщится и отворачивается к своим "подружкам". Зои все равно, одобряет ее выбор друзей или нет. Какой смысл прислушиваться к ее критике, есои сама она в дружбу особо не верит и общается только с подхалимами?
И Зои неуверенно приближается к Маринетт, на ходу лёгким жестом едва заметно дрожащей руки поправляет подкрашенные пряди:
- Привет, Мари.
***
Жить в этом мире очень непросто. Особенно, когда ты молод, но уже заработал нелучшую репутацию и теперь не знаешь, как существовать под шквалом критики и насмешек. Так произошло и с Ксавье - он же Икс Вай, юный рэпер и по совместительству сын продюсера Боба Рота. Теперь парню приходилось сталкиваться с полнейшим недоверием по всем фронтам, поскольку раньше он занимался плагиатом, и его опозорил даже собственный отец. Ксавье честно пытался ходить на подготовительные курсы в консерватории, куда Зои ходила тоже. Все вокруг постоянно подкалывали юношу, спрашивая, откуда он ворует мелодию в следующий раз. Ксавье постоянно ударялся в истерики и пытался что-то доказать, но это только больше смешило публику. Буржуа было его искренне жаль, хотя она сама не понимала почему: она его толком не знала, ни с хорошей, ни с плохой стороны. Вероятно, он это все заслуживал, раз крал чужой творческий труд. Но... Травля это мерзко, так она считала. Поэтому ей было противно смотреть, как его заклёвывают все сильнее и сильнее.
Неудивительно, что в конце концов, он выбежал из зала и устремился в уборную.  И совсем неудивительно, что вскоре громко объявил себя Тёмным Композитором, став марионеткой Бражника. Зои вздохнула. Придется вмешаться. Пора стать другом тому, с кем дружить сложнее всего - с неоднозначным человеком, которому нужна помощь и второй шанс.
Как раз сегодня утром она все же открыла коробочку, подаренную ей Лив на прощание. А в коробочке оказались колечко с жемчужиной и... маленькое волшебное существо по имени Маршиеллоу, сказало, что оно - квами и может дать ей свою силу очарования. Стоит только сказать пару волшебных слов:
- Маршмеллоу, подарим миру любовь! - произнесла Зои, спрятавшись в одной из кабинок женского туалета, пока Композитор уже творил жуткую какофонию на улицах Парижа...

Мир замирает, когда монетка взлетает в воздух. Я чувствую, как она рассекает его, меняя судьбы мира. Ведь каждый шаг, каждое решение, которое мы принимаем, рвёт полотна судьбы. Они вновь восстановятся, как то всегда было — люди не заметят разницы. Глупцы и слепцы, никогда не понимают, что вокруг них только что всё изменилось. Один взгляд не в ту сторону — возможно, посмотри они в другую, приняли бы иное решение. Одно "да" вместо "нет". Скольких это затронет, а затем, словно цепная реакция, отправится дальше? Никто не думает о последствиях своих поступков, даже если уверен, что совершает лишь обдуманные шаги. Каждый верит, что всегда можно что-то изменить. Даже если парки, мойры и норны вновь переплели своё полотно. Ведь они видят суть — ту, где оно не крепко, буквально рвётся. Правильное решение. Кто может подсказать его лучше самой Судьбы?
Сжимаю крепко руку, когда прохладный метал падает на мою ладонь. Ухмыляюсь только, разглядывая обожжённую сторону. Решение принято и оно неизменно. Я многими был — прокурором, мужем, преступником, маленьким запуганным ребёнком. Но всё это, так или иначе, вело  меня к единственному возможному предназначению. Презираю тех, кто натягивает мантии на жирные тела и голосит о том, что  совершает благое дело, набивая карманы под тихий шёпот виновных и крупные слёзы тех, кто нет. Но это другое. Я — судия, но повелению той, которой подвластны все грани наших жизней. Потому что я беспристрастен. Не слушаю ни лжи, ни уговоров. Ведь не мне решать, каков будет исход дела. Вопросы, что задаю, всегда конкретны. Мне не нужно знать, что говорят люди, в своих жалких попытках оправдаться или найти подходящие для себя лазейки. ОНА лишь вершит их судьбы. Так быть и должно.
Но это всё после — я не забуду, что за сторона выпала. Решение принято и не мне то судить. Я не имею мнения своего по тому вопросу, как и должно. Зачем, если ответ на заданный вопрос уже получен?
Жду всю процедуру, нудную довольно, но того требуют правила. Мы должны здесь получать лечение, но заперты вместо того в одиночных клетках, за крепким непробиваемым стеклом. Наблюдаем друг за другом, словно рыбы в разных аквариумах, лишённые способности общаться. Они думают. что так безопаснее. Словно, если я не перекинусь парой фраз с Бэйном, это может что-то изменить в продажном и вонючем городе, что ненавижу всеми фибрами своей души. Глупо, весьма. У нас на данный момент нет общих дел, хоть имелись в прошлом. Знаю, что будут потом — когда выйду отсюда на свободу. Мне обещают, что останусь здесь до конца дней своих, но вижу ненависть, что плещется в глазах. Они не спокойны. Не равнодушны. Знают о том, что будет, пусть не в самом скором времени. Моё заточение здесь было практически добровольным. Моя жена — единственная причина, почему я тут оказался. Ни детектив Гордон, ни всё полицейское управление Готэма, ни любые иные мотивы, не имеют к тому никакого отношения. Всё упирается лишь в личный выбор. И мой заключался в том, чтобы позаботиться о собственной семье. Знаю, что сделал бы лучше это, находись  сейчас рядом. Готэм — вонючая клоака, но и он, словно театр, давно раздал своим актёрам роли. И я в ней занимал одну из главных. Теперь же, когда меня не стало, шакалы стекаются и грызутся, создавая ещё больший хаос, чем был. Взяв то, что мне было нужно, я продолжал получать лишь то, чего хотел. Теперь же...Впрочем, даже забавно, сколько раз Аркхэм был разрушен и менялся. Когда я был прокурором, все они, местные обитатели, имели возможность общаться. Затем, короткое время, тут были клетки, обычные железные прутья, словно все находились в тюрьме, а не лечебнице, что призвана была помочь им. А теперь....Кажется, местная администрация учится на собственных ошибках. Мы — те, кто судом, словно это могло быть объективно, признаны были больными. Поломанные психики и сместившиеся набекрень мозги. Рядом со мной были Джокер и Мистер Фриз. Мы вряд ли могли считаться похожими. Но они... Им проще создать для нас целую больницу. А после, каждый раз, возвращаться к тому,  с чего начинали.
Усмехаюсь лишь, когда на меня надевают кандалы. Говорят, что мы больны, но столь жестоко обращаются. Как можно? Я мог бы создать им невообразимое количество проблем. Охраны на каждого больше, чем в любой тюрьме. Ведь мы — сочетание худшего из того, что породил этот мерзкий город. Лечебница для душевнобольных преступников. Одно лишь  её наличие говорит о том, что Готэм представляет из себя.

Не могу сказать, что идти удобно — руки скованны за спиной, а ширина шага ограничена браслетами на ногах. Столько человек рядом, держат оружие, словно ждут вспышки в любой момент. Мог бы. Отсюда трудно выбраться без подходящего плана, но вряд ли что помешает отправить на тот свет несколько охранников. Они так уязвимы, когда думают, что защищены. Когда приносят нам еду и выводят на прогулку. Когда думают, что инъекции, что вводят нам, работают так, как должны. Причиняют физические страдания, кислотой растекаясь под кожей и выжигая последнее, что оставалось там живое. Но это даже иронично. Боль превратила нас в тех, кого они опасались, а остальных заставила бояться нашей природы. И всё же, они продолжали считать, что это может помочь. Впрочем, со мной даже ироничнее. Харви Дент давно заткнулся, со своей неуместной моралью, был лишь я. В моей камере не было зеркал, которые можно было бы разбить, использовав осколки, к тому же, давно не видел собственного отражения. Они держат его далеко от меня, словно лишь это — вид того, что мне предстанет, единственная причина для всего. Даже забавно. Разве хуже нас делает встреча с самими собой? Но я помню, кем стал. Помню, словно неясные тени прошлого, как выглядел тот, кого называли Аполлоном. Помню, как Джильда гладила меня по лицу, своими тонкими артистичными пальцами. Она так и не прикоснулась ко мне после. Кроме прощания. Я добровольно согласился отправиться сюда, если это заставило бы её меня меньше бояться. Так чего опасаются все вокруг? Желай я никогда не оказываться здесь, мне не пришлось бы этого делать. Слишком умён как для тех, кто хотел меня убить, так и для тех, кто пытался понять. Ничего личного по отношению к детективу Гордону. Но наше противостояние, не имей он козырей на руках, вполне могло стать его длительной головной болью. В конце которой не обещано ничего, в качестве избавления, кроме гильотины.
Растягиваю губы в улыбке, когда вхожу в комнату для свиданий. Чувствую неравномерность без  всяких зеркал — одну сторону тянет куда больше. И всё же, это наслаждение — вновь не радовать никого своим ликом. Тем, кто находился со мной рядом, было плевать. Но отвращения обслуживающего персонала было недостаточно. Ах, да. Наших надзирателей. Постоянно подбираю им не совсем то определение.
— Детектив Гордон... Усмехаюсь, не сводя с него взгляда, пока меня усаживают на стул и прицепляют к столу и и стулу. Вижу, как рассматривает процесс и от того немного раздражаюсь. Наверное, считал своей победой то, что оказался здесь — в конце концов, именно в его досье будет указано, что отправил сюда Двуликого, обвиняющегося в сотнях тяжких преступлений. Какой же он всегда был молодец. Честный. Бравый. Смелый. Обладающий ещё тысячей подобных качеств. Которые никогда, вот уж жалость, не имели в этом городе никакой ценности. Кто-то однажды, как я, переставал наконец сопротивляться очевидному. Кому-то эту истину придётся постигнуть несколько позже.
Но истинное удовольствие во мне порождает то, что мы вдвоём знаем правду. Я не рассказывал её ни на суде, ни на комиссии, что меня сюда отправляла. Без ложной скромности признавался в преступлениях, что совершал, но не называл причин, по которым дал надеть на себя наручники. Милое личико копа напротив? Вряд ли. Старая дружба? Тоже нет. Это Харви с ним был близок, считался когда-то лучшим другом. Но Гордон был частью системы, а та предала его. Дент сопротивлялся. Мне это не нравилось. Пришлось выжечь напалмом всё то, что их  связывало когда-то. Мне не удалось  справиться с воспоминаниями — это сложнее, чем принять абсолютно прописные истины. Но победа заключается  в том, что значения никакого они уже не имели. Да, мы помним, что Харви Дент был  когда-то прокурором, самым честным из всех, кого знал когда-то Готэм. И даже то, насколько искренне он хотел сделать этот ненавистный город лучше. И про всё, что было связано с Джимом — тоже. Но он молчит. Тот  эффект, которого пытались добиться в Аркхэме, влиял только на него, судя по всему. Боль его разрушила, она же окончательно подавила. Но я...Мы сходимся лишь в одном — в любви к Джильде. Однако, на том всё заканчивается. Я не настолько безумец, как они думают. Понимаю прекрасно, что я и есть он, а он и  есть я. Но они говорят про раздвоение личности, не понимая, насколько же всё иначе устроено. Я же не собираюсь им в том помогать.

— Нравится зрелище? Всё делают, чтобы я не создал проблем. И не способен был ни на какие действия, кроме как открывать рот для разговоров. Один охранник упомянул по пути, что детектив ко мне с интересным разговором, но расспрашивать я его о том не стал. Слишком много чести — вести диалоги с кем-то, вроде них. Всё предпочитаю узнавать из достоверных источников и составлять о том собственное мнение. Насколько же мне действительно станет любопытно.
Откидываюсь на жёсткую спинку неудобного стула, насколько возможно, не прекращая ухмыляться. Да, я был здесь и наверное, это порождало гордость в душе детектива. Воспользовался единственной моей слабостью, чтобы достичь собственных целей. Насколько он не походил на всех нас? Даже забавно, сколь крива правда, если смотреть на неё с разных сторон.
— Наверное, доставляет удовольствие видеть меня таким, детектив? Конечно же, мне интересно. Он — победитель в этой ситуации. Я в наручниках, а он восседает передо мной  и совсем скоро уйдёт. На свободу, которой у меня нет. Но я никогда не дам забыть ему  о том, что моё задержание — последний подарок Харви Дента. Будем считать, что по старой дружбе.
-  Старый друг в цепях. Благодаря бравой службе. Приятно считать себя победителем зла? В моём тоне нет ничего, кроме издёвки. Не утверждаю даже, что обо мне идёт речь. Но есть подозрение, что с Харви мы выглядим одинаково. И то, что он видит во мне, он должен видеть в нём. — У вас плохое понятие о дружбе, детектив Гордон. Он даже даже не пытался убить вас, когда мог. И у него бы получилось. А вы так... Говорю фальшиво-сочувствующим тоном, словно только о том и переживал целыми днями. Нет конечно. Джим Гордон — не моя история, а его. Мне ничего не досталось от этих взаимоотношений, кроме мерзкого чувства добровольного проигрыша. — Вы со всеми друзьями так, детектив? А я ведь слышал столько хорошего. Кажется, это понятие в вас извращено. Намеренно кривляюсь, наблюдая за реакцией Джима. Всегда старается быть скалой. Но как же это трудно, наверное, когда постоянно приходится делать нелёгкий выбор, идти против собственной природы. Впрочем, жалости от того к нему не испытываю. Всем пришлось. Этот мерзопакостный город никогда не позволит поступить иначе.