До начала аукциона оставалось совсем немного времени, казалось наконец охранники досматривающие на входе сверхъестественных гостей могут расслабить свои мышцы и перейти к другой фазе, как вскоре ясно послышался звон каблуков раздающийся эхом по уже пустому коридору. Сложилось впечатление, что сами стены дрожат от этого стука. По каменному коридору размеренным шагом шла белокурая девушка, облаченная  в чёрное гипюровое платье, короткое, но не вульгарное, хотя черные чулки с полоской позади, так и навеивали погрузиться в омут потаенных эротических фантазий. Лицо её было покрыто чёрной вуалью придавая её глазам цвета сочной утренней травы большей загадочности, а кровавого цвета помада на губах буквально молила попробовать их вкус. Подойдя к охране она демонстративно медленно вытянула руки  вверх, платье чуть приподнялось открывая взору смотрящих облегающую кружевную полоску чулок.
-Я перед вами словно открытая книга - на одном лишь вдохе произносит фразу осматривая застывшие лица, плутовка притворяется, намеренно пытаясь завладеть их вниманием.
- Читай меня полностью - чуть приблизившись, выдыхая  шепчет на ушко магу-охраннику фразу, когда тот проверяет её защищающее от солнца кольцо. Убедив охрану в своей обезоруженности девушке предстоит перейти к следующему этапу их командной игры.
Аукционный дом представляет собой туго натянутую паутину в которой скопилось полчище паукообразных, желающих поскорее ухватить лакомый кусочек. Не смотря на то, что самки пауков отгрызают головы самцам, применение силы не было её главным преимуществом. Затеряться в толпе? Вы шутите? у неё это не получилось даже если бы она облачилась в наряд монахини. Посему она предстала в наряде-смерти (самом скромном и невинном в её гардеробе), таком таинственном, манящем для окружающих - убийц.  В случае с Эшли Тейлор обычное половое влечение было преобразовано, фантастическим образом возвышено: оно представало перед ней в виде одержимой любви. Она обладала властной способностью внушать любовь, и сила эта проявлялась почти повсюду. Довести сильного вервольфа до слез? Да ерунда, забудьте об этом! Худосочные мозгляки-колдуны безо всяких церемоний проталкивались сквозь уличные толпы, чтобы быть у ее ног, стоило только ей позвать их. Заядлые семьянины оставляли своих больных жен, чтобы ждать под дождем, стоя под ее окнами. Преуспевающие политики, банкиры присылали ей венки сонетов. Она доводила до нищеты багачей - круша их империи, кастрировала племенных жеребцов, укладывала в больницу закоренелых сердцеедов. Никогда они уже не были прежними, все они теряли головы доводя порой себя до самоубийства сами, ну или же умирая от "несчастного случая". Она принимала эту любовь и отсылала ее обратно, превращенную в нечто противоположное, не просто отвергнутую, но и убитую.
Девушка проходит в центр зала, останавливается и перехватывает с подноса бокал у проносящийся мимо официантки в повороте вокруг своей оси ловя мимолетным взглядом расположившуюся в кресле знакомую мужскую фигуру. Такой строгий, опасный, такой манящий, не удивительно то, что к нему уже подсела барышня, пытающаяся увлечь разговором, глупая наивная овечка понимает ли в каком капкане может оказаться её изящная шейка? Впрочем вампирше все равно на неё абсолютно во всех сферах, она пришла сюда с другой целью. Эшли проходит далее останавливаясь около какого-то "прожженого жизнью" древнего артефакта, делая вид, что заинтересована, скрестив руки на груди она чуть наклоняет голову вбок обнажая тем самым тонкую девичью шею улавливая в отражении напряженные взгляды конкурентов обращенные к Лису так умело скрывающего за своей спиной ту, ради которой они все тут собрались, ту, ради которой уже не первое столетие они нарушают, буквально плюют на правила. "Безумство храбрых - вот мудрость жизни".
-Твоя ль вина, что милый образ твой
Не позволяет мне сомкнуть ресницы
И, стоя у меня над головой,
Тяжелым векам не дает закрыться?
бархатный мужской голос с ноткой итальянского акцента заставляет хищницу не спеша обернуться, дабы утвердиться в том, что мотылек попался в ловушку
-цитируете Шекспира? - лёгкая, лукавая улыбка на лице миловидной вампирши обращенная к магу-члену рода Сальваре
-Самый знаменитый итальянец - почему-то поголовно все итальянцы считали автора своих кровей, даже не смотря на то, что тот был англичанином, аргументируя свои доводы тем, что такие строки не подвластны холодным английским мужам. Он достаёт сигарету из пачки, что хранилась во внутреннем кармане пиджака, закуривая.
- Твоя ль душа приходит в тишине
Мои дела и помыслы проверить,
Всю ложь и праздность обличить во мне,
Всю жизнь мою, как свой удел, измерить?
продолжает сонет Тейлор скользя взглядом от лица по мужскому телу исследуя каждый сантиметр.
- Вы хорошо разбираетесь в искусстве. Надеюсь так же хорошо как и в магическом антиквариате. Вы курите? - он протягивает Эш сигарету в ожидании ответа. Откинув, словно невеста вуаль, она мягко обхватывает её фильтр губами не отрывая взора от его карих глаз. На доли секунды он будто цепенеет, а потом шумно сглатывает слюну предательски ставшую комом в горле.
-К сожалению я не сильна в этих знаниях. - сладкая ложь -Возможно, вы могли бы организовать мне экскурсию лично?
Внезапное оповещение о начинающемся аукционе раздаётся весьма громко заставляя всех занять свои  места.

Звонкий цокот тонких каблуков по каменной брусчатке заставил обернуться небольшую толпу мужчин у входа в неприметное здание, над которым виднелась неоновая табличка “Ультрафиолет”. В темноте показалась точеная девичья фигурка, уверенно двигавшаяся по направлению к заведению, для которого одинокие гостьи были довольно редким явлением. Спустя минуту под сноп света старинного фонаря вышла рыжеволосая красавица в кожаном обтягивающем платье без бретелек, открывающее для всеобщего взора великолепные мраморные плечи, усыпанные мелкими веснушками, и верхнюю часть высокой груди.
- Куда направилась? - грубо поинтересовался охранник, без всякого интереса разглядывая рыжеволосую незнакомку с головы до ног. Пресыщенный ежедневным лицезрением красивых девушек, он не спешил поддаваться всеобщему интересу, вызванным столь внезапным появлением рыжей ведьмы, и продолжал испепелять ее пристальным взглядом. Та словно поежилась от цепкого взора, на секунду затерявшегося в ее глубоком декольте, - Мне нужно попасть вовнутрь, - произнес мелодичный женский голосок. Помедлив, незнакомка прибавила - Я ищу работу.
- Что вы несете, леди, - раздраженно перебил ее охранник, - Все собеседования проводятся утром.
- Утром и вечером, если мистер Блэк пожелает, - парировала девушка, на этот раз абсолютно твердым и уверенным голосом. На ее красивом лице отразилось наигранное самодовольство, - Или вы хотите лично уточнить у него по поводу нашего с ним собеседования, сэр? - на последних словах в сладком голоске ведьмы послышался ядовитый сарказм. По лицу верзилы стало понятно, что он не имеет ни малейшего желания выяснять у некоего мистера Блэка, зачем ему понадобилось проводить собеседование в одиннадцать вечера у этой полуодетой девки, - Проходи, - наконец, буркнул он, нехотя пропуская ее. Вздернув подбородок, рыжеволосая красавица двинулась вперед, покачивая аппетитными бедрами. Пройдя несколько футов, она свернула в боковой коридорчик, и устало прислонилась к стене. Чуть не попалась. Грейс Блэк еле заметно перевела дух, собираясь с мыслями. Тонкие пальцы скользнули в густую массу янтарных волос, так не похожих на ее собственные белокурые локоны, и по привычке попытались собрать их в косы, чтобы спрятать затем под атур. Словно придя в себя от этого компрометирующего жеста, девушка тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Взглянув на циферблат изящных золотых часиков на левой руке, Грейс почувствовала приближение паники. До конца действия маскирующего зелья оставалось не больше пары часов. Оно было не слишком долговременным, но эти неудобства компенсировала высокая надежность его действия, а также то, что никто из ныне живущих не мог обнаружить наличие этих чар. Никто, кроме… Об этом Грейс предпочитала не думать. Данный бордель принадлежал одному из сторонников Александра, Билли Блэку, но у того сейчас должны были быть дела поважнее, чем выискивать среди толпы тех, кто мог использовать оборотное зелье. Нужно разобраться со всем как можно быстрее, и уходить. Поправив волосы, и изобразив на лице презрительное равнодушие, ведьма прошла вглубь заведения. Взгляд то и дело натыкался то на сцену, где исполняла танец почти полностью обнаженная вампиресса, то на парочки, которые, казалось, вот-вот перейдут от прелюдии прямиком к соитию. Все это поневоле заставляло ее, благородную леди, отводить глаза в немом приступе осуждения. Веди себя естественно, - то и дело мелькало в голове. Воспоминания Кэт Сантьяго спасли ее от разоблачения при входе в бордель, но если она и дальше будет вести себя, как монахиня, то ее быстро поймают с поличным
Наконец, впереди показалась до боли знакомая кирпичная стена. Грейс поднесла пальцы к еле заметному выступу, и на мгновение прикрыла глаза. С губ ведьмы слетели слова старинного заклинания, подсмотренного в мыслях Кэти. На том месте, где еще недавно была глухая кладка, показалась изящная резная дверь орехового цвета. Грейс и Октавии уже приходилось пользоваться этим убежищем, и оттого возвращаться сюда снова было крайне опасно.
Подхватив лежащую возле входа объемную сумку, некогда принадлежавшую Никки, ведьма бросилась к магическому тайнику сестер Сантьяго, - Беладонна, розмарин, драконова кровь… - бормотала она, бегло просматривая пучки трав и мешочки с кулиской, после бросая их в раскрытое зево сумки, - Да где же? - мечущийся взгляд упал на небольшую коробку, расположенную в самом дальнем углу тайника. Вот он. Редкий по своей мощности артефакт, ради которого младшая Блэк рискнула всем, и вернулась в тайную квартиру близнецов. Артефакт, способный блокировать любое ментальное воздействие, который едва ли будет по зубам даже первым поколениям магов. Перед глазами возникло искаженное предсмертной мукой лицо Кэти Сантьяго, - Прости, - одними губами прошептала Грейс, словно извиняясь за вынужденную кражу, - Нам он сейчас нужнее.
Обратный путь показался ей бесконечным. Вокруг мелькал калейдоскоп незнакомых людских лиц разной степени опьянения. Ведьма кожей ощущала похотливые взгляды не только мужчин, но и некоторых женщин. “Кэт” внутри услужливо подсказала, что в этом заведении, и, что уж там, в этом мире, любовный интерес женщины к женщине не является чем-то противоестественным, - Бесстыдница, - пробормотала Грейс, стараясь игнорировать призывные взгляды блондинки за барной стойкой, - О, нет, - в попытках спешно покинуть этот Содом, девушка случайно зацепила ногой барный стул, и пошатнулась, неуверенно балансируя на высоких шпильках. Сумка с грохотом упала на пол, высыпав на каменный пол часть своего содержимого. Окружающие с интересом уставились на рыжеволосую ведьму, которая, сгорая от стыда, поспешно собирала какие-то вещи в необъятную сумку. Впрочем, интерес большинства ограничивался лицезрением задней части красавицы, едва прикрытую кусочком кожаной юбки. Какое унижение. Раскрасневшись от праведного негодования, Грейс поднялась на ноги, торопливо одергивая платье, и неожиданно застыла, не сводя глаз с толпы.

Отец сказал бы, что Крис слишком сентиментален, жалок и вообще любовь его испортила. Возможно, он был бы прав, учитывая, что эта любовь не отпускала его уже больше пятидесяти лет. Другие бы сказали, что это уже не любовь, а навязчивая идея, сумасшествие, зацикленность. И, наверное, они были бы тоже правы. Кейн и сам уже не понимал, что он хотел от той женщины, которую так и не смог найти. Любил ли он ее? Безумно. Он считал, что она единственная, кто мог бы быть рядом с ним. Собственно, никого серьезного с тех пор и не было. Были лишь одноразовые интрижки, которые заканчивались утром. Стыдно ли было за это Кейну? Ничуть, учитывая его характер в целом. Окружающие вообще не понимали, как такой как Крис мог кого-то серьезно полюбить и оставаться верным столько лет.
Он искал. Искал долго, постоянно был в разъездах, когда позволяло свободное время. Использовал магию, свою, чужую, просил помощи у знакомых ведьм и никакого толку. Линн словно сквозь землю провалилась. Крис, конечно, предполагал, что ее семья наложила какое-то заклятье, иначе не объяснить той пустоты.
Вечер в Сиэтле был на редкость хорошим. По-осеннему теплый ветер слегла пробегал по макушкам деревьев, покачивая кроны. Крис не моргая смотрел на рябь, бегущую по озерцу, расположенном в центре парка, на окраине города. Тут поблизости портал в Аркан и Крис частенько выбирался «в свет» просто подумать. Аркан был хорош своей атмосферой и вседозволенностью, но накатившая волна ностальгии по прошлому в очередной раз сбила Кейна с ног, заставив прийти сюда. И он приходил, раз за разом, сам не понимая, чего он там ждал. Еще вчера он снова разворачивал карты, читал заклинания поиска и наивно верил, что в этот раз сработает. Не срабатывало, как и тысячу раз до этого.
Он с прищуром смотрел на гуляющих по парку людям. Семьи с детьми, влюбленные парочки – все это наводило тоску. Он не завидовал, помнил, как больно бывает, когда сердце рвут в клочья. Тот Крис помнил все, все обиды, предательства и ложь. Крис нынешний хотел это все забыть. Став тем, кем ему помогла стать Лис, он и половину переживаний засунул так глубоко в себя, что вряд ли кто-то уже сможет достать все это оттуда.
В паре метров портал – два склонившихся друг к другу дерева, между которыми так любят фотографироваться парочки. Они даже не представляют, что стоят на границе. Может именно поэтому туда их так тянет, там просто бешеная энергия, которую они не понимают. Он снова посмотрел в эту сторону. Моргнул. Отвернулся. Снова повернулся. Наваждение не пропало, а стало только еще более четким. Крис сорвался и в считанные секунды оказался рядом с девушкой, машинально останавливая ее, схватив за рукав. Если она закричит и ударит его сумкой – он даже не сдвинется с места.
— Я… Вы… — он смотрел на темные волосы, голубые глаза, пытаясь убедить себя в том, что не ошибся, ему не показалось, это действительно она. – Линн?
Вопрос такой робкий, что Кейн даже свой голос не узнал. Куда делся тот колдун, которому и палец в рот не клади – откусит по локоть. Но сейчас Крис настолько растерялся, что даже не знал, что сказать, если он просто обознался. Он так часто представлял эту встречу, а теперь просто тупо пялился на, кажется, весьма испуганную девушку.

[indent] Она не любила Рейх, как бы не казалось обратное со стороны. Но вся эта идея превосходства одной людской расы над другой казалась ей смехотворной в разрезе того факта, что люди в её мире - лишь пища. Самый низший из ступеней эволюции вид, даже не подозревающий о том, что для многих таких как она, они не более, чем свиньи на убой - звено пищевой цепи. И все эти жалкие людские попытки завоевать мир, который и так никогда им не принадлежал, лишь забавляют - не более.
[indent] Но дело даже не в этом. Люди веками сражались за власть и господство, год за годом изобретая новые причины бесчинствовать и нападать друг на друга (за это она их не осуждает, такова природа любого существа, кем бы он не был). Проблема была в фанатизме. Он прекрасен тогда, когда охватывает толпу, ради веры своего лидера, ставшей их общей, готовую идти до конца и дальше, в самую глубь ада. Но он ужасен тогда, когда охватывает самого лидера и верхушку власти. А Гитлер безумец. И в любом другом случае это восхищало бы Лисандру. Но его зацикленность на столь жалких обидах на один из множества народов, его нетерпимость, его искренняя вера в свои же речи, застилающая глаза, лишающая возможность видеть и мыслить трезво - задел на провал в конечном итоге. Случись он через год, через десять лет, значения не имеет. Но так или иначе, он проиграет, потому что в такой степени яростно слеп и упрям в глобальном масштабе и в долгосрочной перспективе, что по другому и быть не может.
[indent] Ведь Фюрера окружают десятки сверхов. Даже Гиммлер чертов маг, пусть и полукровка, столь жадно ищущий больше сил и могущества. Вот только... По какому-то негласному правилу, ни один из представителей магического сообщества не спешит открывать рейхсканцлеру правду, или уж тем более, даровать верховному главнокомандующему немецких войск бессмертие и мощь, чтобы покончить с войной, моментально одержав в ней победу. Впрочем, даже сверхъестественный мир разделился на две стороны, и Лисандре известно не мало примеров тех, кто войну против фашизма считает своим личным предназначением в борьбе против зла. Это выбор каждого. Её же выбор - веселье. А оно здесь, на стороне Германии. Во всяком случае, пока что.
[indent] Но есть и еще кое что, не дающее Лисандре оставить сторону Рейха — оккультные исследования Аненербе. Пусть добрая половина из того, что они ищут (или уже нашли) - ересь, фантазия, болезненный берд воспаленных конспирологией умов и наркотических веществ, сказки. Другая половина заслуживала внимания. В том числе и самой Валуа. Ведь то, что они сумели отыскать за последний год, блуждая по обрывкам легенд из записей фанатичных теургистов — во истину будоражило сознание вампирши. Ведь пусть для многих легенда о вратах в Преисподнюю, о запертых в нашем мире Королях Ада, не более чем миф. Она знала. Знала, что демоны существуют, что они где-то рядом, скрываются в тени. Даже была знакома с несколькими из них. Но шанс отыскать одного из высших, открывал перед Лис невероятные перспективы. Нечто большее, чем она могла себе представить. Для вампиров в частности и для всех сверхов в целом - конец всему людскому.
[indent] Именно поэтому она сейчас была здесь, с этой группой ученных. В качестве историка, лингвиста и эксперта по оккультизму. Мадмуазель Валуа не имела ни звания, ни желания его получать (а ведь многие вампиры, из тех, что она знала, от чего-то любили дослуживаться до высоких чинов, теша свое самолюбие, и скрывая свои зверства за преданностью делу Великой Германии). Она не испытывала проблем с охотой и пропитанием, так или иначе, их группа почти всегда держалась где-то около поселений. Да и в крайнем случае, найти в лесах партизан, тоже не составляло особой сложности в её то годы.
[indent] Сегодня она рано вернулась с охоты, насытившись вдоволь, и приятно удивившись тому, что пока многие из её "коллег" спали (почти что все в пьяном угаре - накануне сопровождающие их солдаты захватили телегу с шнапсом, изъяв все её содержимое в пользу Великого Рейха) прекрасный Йохан в одном из домов неустанно трудился над обвиненной в предательстве девицей. Лиса уже давно заприметила этого парня. В нем было нечто такое, что выделяло молодого солдата на фоне остальных. Темная зловещая искра кровожадного безумства - все, как рыжая любит. А ведь он лишь человек, и это восхищало.
[indent] Ощущения проснулись раньше, чем она услышала их. Запах псины появился тогда же, когда и первый выстрел. Валуа только и сделала, что чертыхнулась. Потому что в своей голове уже разыграла картину грядущей битвы, и ей не понравился итог. Они, разумеется, отобьются. Но половину из числа ученных успеют прикончить. А это означало лишь то, что им придется развернуться обратно, или ждать пополнение исследовательского состава, на которое могло уйти пара недель, если не больше. Рудольф. Ей бы спасти его, он большая шишка, и главный в этой группе среди ученных.
[indent] Дверь перед вампиршей открывается тогда же, когда сама Лис уже стоит у порога, намереваясь выйти прямиком в хаос. Человек. Он удивлен, но быстро берет себя в руки, пытаясь навести пистолет на Валуа. Она лишь перехватывает его руку, расплываясь в жестокой улыбке, сжимая крепче, ломая кость. Лишь на секунду позволяя себе отвлечься, смакует миг, желая намного большего, чем позволяет сейчас время. А после, легко сворачивает шею, разочарованная тем, что нужно торопиться.
[indent] Ей бы для начала убить оборотня, она его чует. Но здесь так много людей, и воздух уже наполняется запахом крови и пороха. Она оглядывается по сторонам, пытаясь понять, кто где. Прямо перед ней, как в замедленной съемке, кто-то падает навзничь, забрызгивая своей кровью одежду рыжей. Пара выстрелов раздаются совсем рядом. И она замечает Йохана неподалеку, там же, откуда доносится запах псины. Вряд ли у парня завалялись серебряные пули. Поэтому, так и быть, Рудольф подождет. - Йорг! - она кричит офицеру, надеясь, что он доберется до неё раньше, чем оборотень до него.

[вид]

По уголкам моих губ скатываются капли крови, когда я делаю последний глоток и медленно облизываюсь, прикрывая глаза, наслаждаясь мгновением. Расплываюсь в довольной улыбке, втягивая носом металлический запах красной жидкости. Голод действительно делает меня злой, а магическая кровь делает меня капельку добрее. Самую малость. И я лишь с недовольством вздыхаю, признаваясь самой себе в том, что эта малышка мне еще пригодится. Причем живой и невредимой. Увы, но мне придется обойтись без убийств. Какая жалость. Морщу нос в отвращении, и говорю ей пойти прочь, закатив глаза. Ведьма под внушением, ей ничего не остается, кроме как подчиниться, тут же спеша скрыться из виду. А я пытаюсь не смотреть уходящему обеду вслед, чтобы не передумать и вновь не пустить в ход свои клыки, в этот раз уже не осторожничая, с удовольствием разрывая тонкую плоть на ее шейке, ломая все кости под мелодию из криков боли и отчаяния. Ммм... Фантазии об убийстве не тоже самое, что и само убийство. Но все равно чертовски приятно.

И я готова держать пари, что каждый второй хоть раз представлял чье-то убийство. Быть может, даже в ярких красках и четких деталях. Даже при том, что в жизни они строят из себя святош. Но все кругом так лицемерны. И особенно в своих обвинениях, будто корнем всего зла являются вампиры, или даже демоны, но только не они сами. Особенно в Аркане. Теперь эти речи звучат все чаще, когда убийства в городе продолжаются, не смотря на все усилия властей и копов предотвратить их. Но вся разница лишь в том, что вампирам нет нужды скрывать свою кровожадность. В то время, как прочие расы делают вид, будто руками их сородичей не было сделано столько же ужасных вещей, как руками любых других существ. Маги не меньшие монстры. И оборотни, порой, те еще звери. А у вампиров, по мимо жажды, даже нет души. Так какое же тогда у остальных оправдание?

Я заглянула сюда, чтобы все проверить. Это один из наших тайников с капиталом. Самый обычный домик, в самом обычном недавно застроенном районе. Тут соседи живут душа в душу, но территория города позволяет иметь большое пространство для придомовых территорий, так что никто не следит за твоим окном из своего окна напротив. А мы не привлекаем слишком много внимания. Наоборот. Никто и никогда не подумает, что здесь не то, что обитают проклятые, так еще и держат в заложниках с десяток магов и даже парочку волков. Они все находятся под внушением и волей-неволей работают на нас. Кто-то делает что-то по особому заказу. Кто-то ждет своего часа умереть. Ради великих целей, конечно же. Ну а приятный бонус заключается в том, что это так же является нашим своеобразным банком крови для верхушки. На случай, если голод застигнет врасплох, или захочется подкрепиться магической кровью. Ведь в Аркане нельзя быть неосторожным, тут не повеселишься на славу, в лучших традициях нашего клана.

Эти мысли заставляют меня улыбаться. Я покидаю дом в хорошем расположении духа. И от того, решаю прогуляться пешком, не смотря на то, что в это время в городе уже действует рекомендованный комендантский час. Но я иду без опаски, отстукивая каблуками по недавно уложенному асфальту. По двум причинам. Во-первых, мне достаточно лет, чтобы не переживать за последствия любого возможного столкновения. А во-вторых... Среди жертв так называемого "Зверя" я не увидела ни одного вампира, старше трех сотен лет. Кто бы не стоял за всем этим, он, тем не менее, все же тщательно подбирает свои цели. Даже если все еще кажется иначе. И тем не менее, я не могу не признать того, что этот возмутитель городского спокойствия а - весьма силен и умен, б - вносит свою лепту, чтобы немного портить мне карты. Это - неизвестная переменная, а я слишком не люблю неизвестность и потерю контроля над ситуацией.

Именно поэтому внезапно останавливаюсь, недовольно поджимая губы. Потому что уже с пол мили чувствую, как некто идет по моему следу. Здесь дома еще не достроены, и потому в этой части округа никто не живет. И, с учетом накаленной ситуации в городе, никто в здравом уме не станет прогуливаться здесь просто так. Если, конечно, ему не надоело жить, или не захотелось получить больше острых ощущений, что практически одно и тоже. Или, к примеру, некто хочет заманить кого-то в ловушку. Или кто-то кого-то преследует. Я люблю кошки мышки. Но не люблю сюрпризы. Когда мы так близки к новому витку в своих планах, не время отвлекаться на неожиданности. И потому, - Кто бы ты не был, лучше выходи, - говорю не громко. Это точно не человек, но он достаточно осторожен, чтобы я не смогла почувствовать его расу. Ладно. Я поворачиваюсь на 180 градусов, складывая руки на груди в ожидании своего таинственного преследователя, и выжидаю. Я ведь дала понять, что прятаться уже бессмысленно, но на всякий случай, - считаю до трех. Раз, два...

— К чёрту, — липкие от пота пряди волос лезут в глаза, с них течёт соль и Эрик предпочитает думать что это именно она заставляет глаза слезиться, пока лупит грушу: — К чёрту всё это.

«Ого, совсем ничего? Неужели, я тебя не возбуждаю?»

Вчера, под школьной лестницей, сногшибательная девчонка лезла ему руками в такие места что любой шестнадцатилетка мог о таком только слюни на подушку пускать, ритмично возясь рукой под одеялом.

«Что ты, Линда. Просто я сейчас много тренируюсь. Устал. Может, в другой раз?»

«Ты мне нравишься. Симпатичный. Думала такие берут желаемое, без вопросов»

Удар, ещё удар, ещё удар. Влажная от пота футболка облепляет тело, а Эрик всё надеется выбить из сознания неприятное парализующее ощущение ни-че-го в тот момент, когда тонкие умелые девичьи пальчики лезут тебе в штаны.

Он ведь правда старался — сосредоточиться на том как от неё пахнет вожделением и готовностью, он чуял тонкий запах естественной смазки, блядство, она была насквозь мокрая!

А у него даже дыхание не сбилось. Оставалось только надеяться: Линда Оуэн не распустит по всей школе шепоток под названием у Эрика Сноу не стоит на девочек. Пусть уж лучше болтает как совсем не стоит.
Кличка импотент определённо лучше клички педик.

Решив что ещё немного и он сорвёт несчастную грушу с креплений под потолком, Эрик заставил себя остановиться, размотал бинты на руках, кинул себе в сумку, осушил и смял маленькую пластиковую бутылку воды, направляясь к выходу из спортзала.
Унюхав тонкий запах парфюма, услышав как звенят цепочки и прочие побрякушки.
Ещё не видя встречную фигуру глазами, он уже точно знал кто это. Стремительно закипая, всколыхнув в себе злость.

— Узкоглазый, — не такой уж он был узкоглазый, но хищный оскал мгновенно вспыхнул в ответ на чужую усмешку и прямое столкновение глаза в глаза: — Торопишься на ноготочки? Ты наверное и стринги носишь?

Сорваться на короле школьного эпатажа это как обязательная часть ежедневного ритуала, даже если кругом нет полного коридора зрителей.
Эрик мимо него спокойно пройти не мог(и не хотел), чем вызывал полное улюлюкающее одобрение обычных, мускулистых крутых обсосов и ссаное недовольство фанаточек наштукатуренного. Однако, от него все оскорбления и обиды, будто теннисный мяч от стены, сразу же отлетали прочь, тонули в прямоте осанки и белизне улыбки. Ничто его не брало, паскуду японскую! Ходил по школе павлином, ничуть не пряча крашеные ногти, волосы, глаза.
Внутри у Эрика при виде него скручивались дрожащие жгуты гнева. Его хотелось стереть с лица земли, придушить. Поставить на место. Сколько раз он хватал этого Войда за отвороты его форменного пиджака, под которым тот умудрялся носить цветастые футболки в облипочку, штанишки в обтяжечку и сверкающие ремни. Сколько раз толкал от себя, хмыкая и заставляя споткнуться, презрительно и болезненно бодал в плечо, идя мимо.
Вот и сейчас путь загородил. Грешно отпустить его просто так.

[вид]

По уголкам моих губ скатываются капли крови, когда я делаю последний глоток и медленно облизываюсь, прикрывая глаза, наслаждаясь мгновением. Расплываюсь в довольной улыбке, втягивая носом металлический запах красной жидкости. Голод действительно делает меня злой, а магическая кровь делает меня капельку добрее. Самую малость. И я лишь с недовольством вздыхаю, признаваясь самой себе в том, что эта малышка мне еще пригодится. Причем живой и невредимой. Увы, но мне придется обойтись без убийств. Какая жалость. Морщу нос в отвращении, и говорю ей пойти прочь, закатив глаза. Ведьма под внушением, ей ничего не остается, кроме как подчиниться, тут же спеша скрыться из виду. А я пытаюсь не смотреть уходящему обеду вслед, чтобы не передумать и вновь не пустить в ход свои клыки, в этот раз уже не осторожничая, с удовольствием разрывая тонкую плоть на ее шейке, ломая все кости под мелодию из криков боли и отчаяния. Ммм... Фантазии об убийстве не тоже самое, что и само убийство. Но все равно чертовски приятно.

И я готова держать пари, что каждый второй хоть раз представлял чье-то убийство. Быть может, даже в ярких красках и четких деталях. Даже при том, что в жизни они строят из себя святош. Но все кругом так лицемерны. И особенно в своих обвинениях, будто корнем всего зла являются вампиры, или даже демоны, но только не они сами. Особенно в Аркане. Теперь эти речи звучат все чаще, когда убийства в городе продолжаются, не смотря на все усилия властей и копов предотвратить их. Но вся разница лишь в том, что вампирам нет нужды скрывать свою кровожадность. В то время, как прочие расы делают вид, будто руками их сородичей не было сделано столько же ужасных вещей, как руками любых других существ. Маги не меньшие монстры. И оборотни, порой, те еще звери. А у вампиров, по мимо жажды, даже нет души. Так какое же тогда у остальных оправдание?

Я заглянула сюда, чтобы все проверить. Это один из наших тайников с капиталом. Самый обычный домик, в самом обычном недавно застроенном районе. Тут соседи живут душа в душу, но территория города позволяет иметь большое пространство для придомовых территорий, так что никто не следит за твоим окном из своего окна напротив. А мы не привлекаем слишком много внимания. Наоборот. Никто и никогда не подумает, что здесь не то, что обитают проклятые, так еще и держат в заложниках с десяток магов и даже парочку волков. Они все находятся под внушением и волей-неволей работают на нас. Кто-то делает что-то по особому заказу. Кто-то ждет своего часа умереть. Ради великих целей, конечно же. Ну а приятный бонус заключается в том, что это так же является нашим своеобразным банком крови для верхушки. На случай, если голод застигнет врасплох, или захочется подкрепиться магической кровью. Ведь в Аркане нельзя быть неосторожным, тут не повеселишься на славу, в лучших традициях нашего клана.

Эти мысли заставляют меня улыбаться. Я покидаю дом в хорошем расположении духа. И от того, решаю прогуляться пешком, не смотря на то, что в это время в городе уже действует рекомендованный комендантский час. Но я иду без опаски, отстукивая каблуками по недавно уложенному асфальту. По двум причинам. Во-первых, мне достаточно лет, чтобы не переживать за последствия любого возможного столкновения. А во-вторых... Среди жертв так называемого "Зверя" я не увидела ни одного вампира, старше трех сотен лет. Кто бы не стоял за всем этим, он, тем не менее, все же тщательно подбирает свои цели. Даже если все еще кажется иначе. И тем не менее, я не могу не признать того, что этот возмутитель городского спокойствия а - весьма силен и умен, б - вносит свою лепту, чтобы немного портить мне карты. Это - неизвестная переменная, а я слишком не люблю неизвестность и потерю контроля над ситуацией.

Именно поэтому внезапно останавливаюсь, недовольно поджимая губы. Потому что уже с пол мили чувствую, как некто идет по моему следу. Здесь дома еще не достроены, и потому в этой части округа никто не живет. И, с учетом накаленной ситуации в городе, никто в здравом уме не станет прогуливаться здесь просто так. Если, конечно, ему не надоело жить, или не захотелось получить больше острых ощущений, что практически одно и тоже. Или, к примеру, некто хочет заманить кого-то в ловушку. Или кто-то кого-то преследует. Я люблю кошки мышки. Но не люблю сюрпризы. Когда мы так близки к новому витку в своих планах, не время отвлекаться на неожиданности. И потому, - Кто бы ты не был, лучше выходи, - говорю не громко. Это точно не человек, но он достаточно осторожен, чтобы я не смогла почувствовать его расу. Ладно. Я поворачиваюсь на 180 градусов, складывая руки на груди в ожидании своего таинственного преследователя, и выжидаю. Я ведь дала понять, что прятаться уже бессмысленно, но на всякий случай, - считаю до трех. Раз, два...